Луиза Пенни - Стеклянные дома

– Вы понимаете, что это… – Арман кивнул в сторону деревенского луга, – ничуть не похоже на фигуры на фотографиях.

– Понимаю, – сказал Матео. – Но когда я собирал материалы для статьи в Испании, до меня дошли слухи кое о чем другом. Более старом, уходящем в столетия назад. – Он тоже взглянул в окно и сразу отвернулся, словно смотреть на это существо слишком долго было ошибкой. – О предшественнике современного кобрадора. Я слышал разговоры, будто это существо все еще живо, обитает в отдаленных деревнях. В горах. Однако я не смог найти ни его, ни кого-нибудь, кто его нанимал.

– И этот древний кобрадор другой? – спросила Рейн-Мари.

– Он тоже коллектор, но взыскивает другие долги.

– Другие по величине долга? – уточнил Гамаш.

– По типу долга. Один долг – финансовый, часто губительный, – сказал Матео, глядя на фотографию в газете.

– Другой долг – нравственный, – сказала Леа.

Матео кивнул:

– Пожилой мужчина, с которым я говорил в деревне у Гранады, видел одного такого, но только однажды, еще мальчишкой, и издалека. Кобрадор шел за старухой. Они исчезли за углом, и больше он его никогда не видел. Под запись он говорить не захотел, но показал мне вот это.

Матео извлек из кармана мутную фотокопию мутной фотографии.

– Он сделал этот снимок своей камерой «Кодак-Брауни».

На фотографии была узкая крутая улочка, стены домов подступали к самой дороге. Снимок запечатлел лошадь с телегой. А вдали на углу – что-то еще.

Гамаш снова надел очки и поднес газету к самым глазам. Потом передал ее Рейн-Мари.

Медленно сняв очки, сложил их. И все это – не сводя глаз с Матео.

На фотографии была фигура в мантии и маске. С капюшоном на голове. А перед темной фигурой – мутное пятно. Серый призрак, спешащий исчезнуть.

– Снимок сделан ближе к концу гражданской войны в Испании, – сказал Матео. – Я не хочу думать…

Но ошибиться было невозможно. На фотографии, снятой почти сто лет назад, было изображено существо, которое стояло сейчас в центре Трех Сосен.

– И вы поверили в это, старший суперинтендант? – спросил прокурор.

Его звание в устах прокурора теперь казалось скорее издевкой, чем обращением.

– В тот момент мало кто понимал, во что верить. Все это представлялось не только странным, но и, откровенно говоря, невероятным. Не мог какой-то древний испанский коллектор появиться в маленькой квебекской деревеньке. Я бы и сам не поверил, если бы не видел своими глазами. Фотографию – и существо на лугу.

– Насколько я понимаю, вы взяли бумагу, которую вам показывал Матео Биссонетт.

– Да, я взял копию.

Прокурор обратился к секретарю:

– Вещественное доказательство «Б».

Фотография Трех Сосен в то серое ноябрьское утро исчезла, вместо нее появилось то, что поначалу казалось тестом Роршаха. [9] Тест для исследования личности, опубликован в 1921 году швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом. Известен также как «пятна Роршаха». Серые и черные пятна, размытые, неопределенные границы.

Наконец все это объединилось в некое изображение.

– Оно?

– Да, – сказал Гамаш.

– И это то, что вы видели на деревенском лугу?

Гамаш уставился на этот образ, на сборщика нравственных долгов, и опять ощутил трепет.

– Да.

Жаклин месила тесто, налегая на него всем телом. Она ощущала его под руками – податливое и одновременно плотное. В том, как она мягко покачивалась взад и вперед, взад и вперед, было что-то созерцательное и чувственное.

Глаза ее были закрыты.

Она месила и покачивалась. Месила и покачивалась.

На ее руки легли другие – более старые, более холодные, пухлые.

– Думаю, этого достаточно, ma belle, [10] Красавица (фр.) . – сказала Сара.

– Oui, madam.

Жаклин покраснела, поняв, что опять переусердствовала с багетом.

Если она не научится этому, то потеряет работу. Как бы хорошо она ни готовила печенье, пироги и наполеоны, если ты не умеешь печь багет в Квебеке, то для малой пекарни ты человек бесполезный. Сара хотела бы ее оставить, но у нее не будет выбора.

От этого зависело все. А Жаклин раз за разом проваливала экзамен.

– Ничего, научишься, – сказала Сара успокаивающим тоном. – Почему бы тебе не закончить птифуры? Мадам Морроу заказала две дюжины. Она говорит, для гостей, но…

Сара рассмеялась. Смеялась она всем телом и от души. Противоядие от страхов Жаклин.

Антон, наверное, готовит что-нибудь по соседству. Пытается приготовить блюдо, которое поразит Оливье. Чтобы убедить владельца бистро произвести его в шеф-повара. Или хотя бы в помощники. Или хотя бы отправить на подготовительные курсы.

Все, что угодно, кроме мойщика посуды.

Но Жаклин подозревала, что сердце Антона сейчас не лежит к поварскому искусству. С того времени, как появилась фигура в мантии.

Даже если доживет до ста лет, Жаклин не забудет этого выражения на лице Антона, когда они обсуждали существо на деревенском лугу. Когда она предложила обратиться к Гамашу. Рассказать офицеру полиции о том, что известно им обоим.

– Ты не больна? – спросила Сара.

– Просто задумалась.

– Вот в этом-то и проблема. Когда делаешь багеты, нужно очистить свой ум. Открыть его. Ты удивишься всем тем красотам, которые появятся, когда ты отпустишь свой ум.

– Вы хотите сказать, когда сойдешь с ума? – спросила Жаклин.

Сара уставилась на нее, потом снова рассмеялась.

Не часто эта серьезная, чуть ли не угрюмая молодая женщина отпускала шутки.

Может быть, она не такая уж и серьезная, подумала Сара. Иногда в ней проскальзывало некоторое легкомыслие. К тому же она была не так уж и молода. Молода по сравнению с Сарой, но ее ученице было уже лет тридцать пять.

Однако в этом и заключается прелесть искусства пекаря. В полной мере ты овладеваешь им только с возрастом, когда у тебя появляется больше терпения.

– Да, чтобы быть пекарем, человек определенно должен быть сумасшедшим, – согласилась Сара. – Если тебе понадобится помощь, ma belle, просто позови тетушку Сару.

С этими словами Сара отправилась проверять пироги в духовке.

Жаклин не смогла сдержать улыбку.

Сара, конечно, никакая ей не тетушка. Так уж повелось между старшей и младшей женщиной. Шутка, да не совсем. Обе обнаружили, что им нравится мысль, будто они семья.

Во время смеха, в это самое мгновение, темное существо исчезало. Но когда туман смеха рассеивался, существо возвращалось.

И ее мысли обратились к Антону.

Тетушка или нет, но, если она не научится печь багеты, Саре в конечном счете придется выставить ее за дверь. Заменить кем-нибудь, кому это дело окажется по уму.

И тогда она потеряет Антона.

Жаклин выкинула испорченное тесто и начала все сначала. Ее четвертая попытка сегодня, а ведь еще и полдень не наступил.