Уинфред Шарлау - Кредит на революцию. План Парвуса

Недавно приобретенная им уверенность отразилась и в его теоретической работе. В осеннем триместре 1890 года он начал, по совету Бюхера, писать диссертацию по проблеме разделения труда [22] Название темы диссертации: «Техническая организация труда (кооперация и разделение труда)». (Примеч. пер.) .

Таким образом, он получил возможность применить марксистскую методику в реальной части исследования. В течение шести месяцев он переносил свои размышления на бумагу. Историческая часть исследования была посвящена рассмотрению мнений известных экономистов по вопросу разделения труда. Гельфанд детально представил теории Адама Смита, Эдуарда Уэйкфилда, Джона Милля, но большую часть главы отвел рассмотрению мнения Маркса по интересующей проблеме. Концептуальная структура работы Гельфанда указывала на экономиста, который оказал на него огромное влияние: «подавление, или, пользуясь современным языком, эксплуатация масс рабов – есть основа разделения труда» [23] Гельфанд И. Техническая организация труда (кооперация и разделение труда). Базель, 1891. С. 50. .

Кроме того, идеи Маркса вдохновили студента, написавшего фразу, по его мнению, предлагавшую способ ликвидировать ущерб от приближающегося разделения труда: «Имеются определенные факторы, которые противостоят этому пагубному явлению – главным образом, объединение рабочего класса и пробуждение классового сознания» [24] Гельфанд И. Техническая организация труда (кооперация и разделение труда). С. 72. .

Летом 1891 года, когда Гельфанд закончил работу над диссертацией, на его факультете произошло важное событие. Бюхер уехал в Карлсруэ, и его место занял профессор Козак из Цюрихского политехнического университета. Козаку не понравилось, что диссертация выдержана в строго марксистском духе, и он одобрил работу только после внесения ряда поправок. После этого Гельфанд с трудом сдал устный экзамен и 8 июля 1891 года получил степень доктора философии, сделав вывод, что Базельский университет является «научным», но не «социалистическим» институтом, а профессура если и обладает классовым сознанием, то никак не пролетарским.

В дальнейшем Александр Израиль Гельфанд, доктор философии, никогда не выносил свои марксистские работы на суд маститых академиков. С этого момента он писал только в расчете на европейский пролетариат, находя у него большее понимание, чем у буржуазных профессоров Базельского университета.

Теперь, окончив университет, Гельфанд, которому к тому времени исполнилось двадцать три года, должен был решить самый важный вопрос: должен ли он вернуться в Россию и оказать помощь в объединении рабочего класса, или следует остаться в Швейцарии с русскими эмигрантами? А может, он должен скрыть свое происхождение и присоединиться к одной из западноевропейских рабочих партий?

У него не было никакого желания возвращаться в Россию. Его раздражала отсталость и, по всей видимости, грубость русского народа. Гельфанд познакомился с Западной Европой и был потрясен материальными и интеллектуальными достижениями европейцев. Свою первую работу он написал на немецком языке; Германия была для него, как и для многих евреев с Востока, входными воротами в Западную Европу. Свое негативное отношение к России Гельфанд перенес на русских эмигрантов. Таким образом, вопрос о присоединении к одной из эмигрантских групп отпал сам собой. Гельфанд считал эмигрантов отмершим органом, оторванным от живого организма – народа. Эмигранты жили в призрачном мире, в котором теория заменяла действительность, а разговоры активную деятельность. По приезде в Швейцарию Гельфанд не случайно избегает традиционных центров расселения русской эмиграции (Женева, Цюрих и др.) и оседает в Базеле; с самого начала он чувствует настоятельную потребность жить в отрыве от русских эмигрантов. До конца жизни Гельфанд с недоверием относился к русской интеллигенции, оторванной от народных масс.

Само собой получилось, что у него не было иного выбора, как присоединиться к западноевропейскому рабочему классу. Он со всей серьезностью рассмотрел эту возможность, поняв, что может одновременно служить социализму и зарабатывать на жизнь. Как марксист, он понимал, что существует огромная разница между революционной борьбой в Западной Европе и в России; основной целью революции в России были конституционные и гражданские свободы, в то время как Западная Европа прошла эту стадию развития еще в 1848 году или, самое позднее, в 1871 году. Перед западными рабочими стояла задача уничтожения капитализма и установления социалистического общественного строя. По мнению Гельфанда, из всех западных стран Германия была ближе всех к социализму; самым организованным в Европе было немецкое рабочее движение. Гельфанд был убежден, что с Германии начнется мировая революция, которая освободит пролетариат во всем мире. Классовая борьба в Германии представлялась ему более важной, чем борьба с царизмом в России.

Александр Гельфанд был первым из эмигрантов, решившим продемонстрировать преданность и оказать полную поддержку социалистическому движению Западной Европы. Таким образом, он стал предшественником таких известных социалистов, как Роза Люксембург, Юлиан Мархлевский и Карл Радек в Германии, Шарль Рапапорт во Франции и Анжелика Балабанова в Италии, получившие известность перед началом Первой мировой войны. Ни один из его преемников не солидаризировался со своей партией в такой степени, как это делал Гельфанд.

Сразу надо сказать, что его разрыв с русским революционным движением был не столь резким, как Гельфанд старался представить это позднее. Хотя до начала ХХ века он не принимал непосредственного участия в движении, но поддерживал связи с русскими эмигрантами в Швейцарии, находясь в курсе происходящего в России. Возможно, он свысока смотрел на эмиграцию, добивавшуюся политических успехов, но всегда дорожил отношениями с русскими и польскими друзьями.

Плеханова он считал теоретиком, излишне академичным и тщеславным. Гораздо большее впечатление на Гельфанда производил Павел Борисович Аксельрод, самоотверженный, застенчивый человек. Гельфанд восхищался Верой Засулич, романтичной героиней «Народной воли», нежно называвшей молодого Гельфанда «тюленем». Лев Дейч привлекал безрассудством и склонностью к авантюризму. Дейч придумал отличный способ побега из царских тюрем. Он был своего рода революционным Одиссеем, его изобретательность была сравнима только с его же жаждой деятельности.

В Швейцарии Гельфанд познакомился с группой польских студентов, которым предстояло сыграть важную роль в истории европейского социализма. Юлиан Мархлевский, Роза Люксембург и Адольф Варшавский-Варский изучали в Цюрихе политическую экономию. Мархлевскому, позже взявшему псевдоним Карский, и Розе Люксембург было суждено сыграть заметную роль в жизни Гельфанда.