Льюис Кори - Морганы. Династия крупнейших олигархов

Тогда Дж. П. Морган предпринял хитроумный маневр. Он предложил Гулду и Фиску обратиться с общей просьбой к губернатору, забрать «Олбани и Саскуэханна» под свое управление, поскольку организовать работу железной дороги практически невозможно как для самих директоров, так и для лиц, называющих себя управляющими. Джей Гулд и Джим Фиск согласились, так как губернатор пользовался политической поддержкой их союзников – Таммани-Холла и Босса Твида. Но они ошиблись в своих расчетах, поскольку этот шаг был только частью более крупной стратегии Моргана. Он решил передать это дело в вышестоящие государственные суды Нью-Йорка за пределы юрисдикции Таммани, туда, где Гулд и Фиск были бессильны.

Действуя в качестве посредника в борьбе конкурентов за данное предприятие, губернатор назначил старшего инспектора для управления железной дорогой и защиты прав нейтральных сторон (бизнеса и общественности). Между тем противоборствующие стороны готовились к совещанию в сентябре для выборов совета директоров «Олбани и Саскуэханна»… и к продолжению войны на уничтожение.

В мае две армии рабочих (главным образом ирландские иммигранты и китайские кули), трудившиеся на строительстве железной дороги «Юнион Пасифик», встретились в Огдене (штат Юта), вбили последний костыль, и железные дороги соединились. Состоялась торжественная церемония прохода двух локомотивов по этому пути, который стал одним из величайших достижений человечества, а провода гудели, разнося повсюду историю о соединении двух концов континента. Промышленники пылко мечтали о захвате азиатских рынков и контроле над Тихим океаном…

Первопроходцы были оттеснены еще дальше и там продолжили свою трудную, изнуряющую, но прекрасную борьбу с природой, покоряя пустыни и горы, уничтожая индейцев и выращивая скудный урожай там, где раньше практически ничего не росло. «Умные» люди ловко эксплуатировали труд этих пионеров и сколачивали огромные состояния, обманывая правительство. Вряд ли можно найти на Западе какое-нибудь крупное хозяйство, которое не было бы замешано в мошенничестве…

Технические специалисты проводили революцию в промышленности, производство расширялось, растущему населению предоставлялось все больше товаров и услуг, а мелкие производители чувствовали угрозу со стороны растущего корпоративного предпринимательства…

Национальный рабочий союз предложил организовать трудящихся негров, а рабочие пошивочных мастерских Филадельфии основали первую массовую организацию «Рыцари труда», предлагая объединить в ней всех рабочих и ввести новый социальный порядок. «Нью-Йорк уорлд» с симпатией комментировала новую идею объединения в профсоюз как квалифицированных, так и неквалифицированных рабочих, независимо от профессии.

В разгар войны за контроль над железной дорогой «Олбани и Саскуэханна» Джей Гулд и Джим Фиск активно участвовали и в других предприятиях. В сентябре они устроили нехватку золота (как нагло утверждал Гулд, в интересах фермерских урожаев), подкупив высокопоставленных чиновников в национальном правительстве и замарав авторитет самого президента Гранта. Цена на золото резко подскочила вверх, и черная пятница принесла панику и разорение. В разгар этой паники Фиск и две его любовницы ехали в экипаже по Уолл-стрит. Повсюду слышались угрозы повесить Гулда и Фиска, а один брокер высказался о Фиске так: «Я куплю револьвер и вышибу из него мозги».

Заговорщики забаррикадировались в офисе «Эри», где от враждебно настроенной толпы их защищала свора головорезов и полиция. Затем в дело вмешалось правительство, казначейство начало продавать золото, и ситуация исправилась. А Гулд, предчувствуя разоблачение их заговора, тайно организовал «короткую» продажу золота и отмыл миллионы, несмотря на крах его изначальных планов (обманув при этом и своего партнера Фиска).

Тем не менее Джей Гулд и Джим Фиск продолжали считаться уважаемыми и состоятельными гражданами, а несколькими неделями позже они приняли участие в общественной церемонии по поводу открытия памятника Корнелиусу Вандербилту. Среди других знатных людей там присутствовали Дэниел Дрю, мэр Таммани Оуки Холл, адмирал Стрингем в сопровождении своих офицеров, окружной прокурор Соединенных Штатов Пиррпонт, епископ Джейнс, Огаст Белмонт, Генри Клюз, Чонси М. Депью и полковник Ф.А. Конклинг.

Епископ Джейнс молился о том, что «власти наконец наведут страх на злонамеренных грешников», и «благодарил Господа за то, что в этом мире Вандербилта окружали богатство и заслуженные почести и он смог посвятить все свои силы делу гуманности, за что получит на небесах по заслугам». Мэр Холл сравнивал Вандербилта с Франклином, Джексоном и Линкольном – «прекрасный прототип непреклонного американского характера… благодаря которому любой простой парень может стать национальной знаменитостью».

Одновременно еще одна церемония была организована непочтительными брокерами на бирже Нью-Йорка. Под раскатистый смех брокеры открыли «статую» Командора Вандербилта – высокую фигуру, замотанную в белое, с лицом полного идиота и старой лейкой в руках, символизировавшей тенденцию Командора к «разводнению» корпоративных акций. Затем собравшимся было представлено «постановление» о дальнейшем ходе церемонии, подписанное «Дж. Беннердо» (сатира на судью Барнарда, который покорно выносил решения нужные Вандербилту, Гулду и Фиску). Со смехом собрание решило игнорировать это постановление. Председатель произнес хвалебную речь: «Это характерный пример использования воды не для питья, а в качестве элемента, способствующего росту общественного благосостояния, что свойственно исключительно достижениям Командора Вандербилта в последние годы».

Об участниках этой пародийной церемонии «Нью-Йорк уорлд» писала так: «Командор является реальным идеалом для каждого из них… Он сделал то, чем все они восхищаются и чему завидуют. Они сами сделали бы то же самое, если бы только смогли».

В нескольких кварталах от статуи Корнелиуса Вандербилта (стоимостью в полмиллиона долларов) находились самые ужасные трущобы Нью-Йорка. В одном блоке жили 382 семьи – 1266 человек, включая 614 детей… По оценкам «Нью-Йорк таймс», в городе насчитывалось до десяти тысяч совершенно бездомных детей, предоставленных самим себе, неимоверно страдающих зимой и в непогоду, которых ужасная нищета толкает на преступления… Горацио Элджер писал свои рассказы об «отваге и удаче» тех, кто пробивался из нищеты к богатству… Проведенные в Нью-Йорке исследования показали, что эксплуатация детского труда в городе была такой же ужасной, как и в Англии. На одних только фабриках бумажных воротничков использовался труд от полутора до двух тысяч детей в возрасте до пятнадцати лет, а в некоторых случаях и в возрасте четырех лет: одна девочка, работавшая на станке, была настолько мала, что подставляла под ноги коробку высотой восемнадцать дюймов, чтобы достать до своего рабочего места. Многие из этих детей, отработав напряженные десять часов, еще учились в вечерней школе.