Александр Морэ - Во времена фараонов

Тем не менее в Египте существуют храмы почти цельные, а именно отстроенные Птолемеями и цезарями в Эдфу, Филе, Дендера. На тысячу лет моложе, заботливо охраняемые до IV века н. э., они лучше других устояли перед действием разрушительных влияний. Сравнивая их с храмами предыдущих эпох, мы находим больше определенности и единства в их плане; быть может, гармоничность и чувство меры в эллинском искусстве оказали свое влияние на последних египетских зодчих. Радоваться этому, однако, нельзя. Самые большие из птолемеевских храмов уже не производят впечатления того героического величия, которым веет от Карнака или храма Рамсеса: их профиль сух и жесток, их линии кажутся урезанными даже тогда, когда они несоразмерно велики. Украшения их не столько богаты, сколько обильны; рельефы являются чем-то средним между реалистической лепкой эллинского искусства и иератической сдержанностью старинного народного стиля, отсюда эти удручающие однообразные фигуры, которые производят такое тягостное впечатление при посещении Эсны и Дендера. Оставляя в стороне эти критические замечания, мы можем только любоваться красивой стройностью храма в Эдфу, прекрасными расцветными колоннами в Филе с их разнообразными капителями изящной, еще свежей раскраски, гипостилем Дендера, где в полусумраке, под тяжелыми плитами потолка, с верхушки каждой колонны улыбается жуткий лик богини с длинными глазами, с острыми ушами, увенчанный капителью в виде систра.* Но главный интерес этих памятников заключается для нас в их неповрежденности. Как было сказано кем-то, собрание жрецов Хора в Эдфу могло бы в несколько часов восстановить богослужение в храме. Недостает лишь священной утвари, статуй богов да жертвоприношений; все остальное налицо – ритуальные тексты и картины, календарь праздничных дней, каталог священных книг…

В итоге от храмов, предшествующих XVIII династии, не осталось почти ничего кроме обломков и подземелий, ценных для одних археологов; здания последующего периода дошли до нас разрушенными более чем наполовину, и только храмы позднейшей постройки все еще словно бросают вызов векам.

Небесполезно подчеркнуть эти различия, ибо установилось ходячее мнение, почти обычное даже для тех, кто посетил Египет, что храмы фараонов вообще не подвержены действию времени; кажется, будто в этих древних развалинах так давно угасла всякая жизнь, что иссякли даже и самые силы разрушения: подобные мумиям, рассеченные тела храмов лежат на земле в состоянии чудесной и бесконечной сохранности. Впечатление весьма ошибочное. От этих иссохших камней жизнь не отлетела: постепенное разрушение и превращение продолжает свое дело и за последнее время проявило себя такими катастрофами, которые были бы непоправимы, если бы не бдительность Попечительства о древностях*.

Из причин разрушений одни случайны и преходящи, другие существенны и постоянны. Для их устранения Попечительству о древностях пришлось прибегать то к частичным мерам охраны, то к полной реставрации.

К числу причин преходящих следует отнести прежде всего недостаток подновления всех храмов, по крайней мере, за 1500 лет. К концу IV в. эдикт Феодосия I воспретил все культы, кроме христианского: храмы фараонов, в значительном количестве уже приходившие в упадок, были предоставлены разрушительным влияниям времени и рук человеческих. Между тем, легко себе представить, какого бдительного попечения и подновления требовали такие значительные и многочисленные сооружения. Архивы храмов показывают, что новые святилища эпохи Птолемеев в первоначальном своем виде существовали уже во времена мемфисских и тинских фараонов, за четыре тысячи лет до того. Отсюда непрестанные перестройки.

Так, например, в Дендера Тутмос III, XVIII династии, восстановил памятник по старым планам, относящимся к царствованию Хеопса и уже послужившим царю Пиопи I, VI династии; [4] Du..　michen. Bauurkunde, табл. XVI. если верить преданию, найденному Шаба в Берлинском папирусе, храм в Дендера существовал задолго до основателя Великой пирамиды, еще во времена царя Усефаиса I династии. [5] Chabas. Sur l’antiquité de Denderah (Zeitschrift für aegyptische Sprache, 1865, с. 92). Усефаис – также принят вариант Ден (I династия, ок. 3050　– 2890 гг. до н. э.). Эти свидетельства отчасти подтверждаются барельефом, найденным в одном из подземных склепов храма, с изображением статуи царя Пиопи I, которому поклоняются как одному из основателей святилища. [6] Mariette. Denderah, III, табл. 71–72. Вспомним теперь, что нынешний храм был перестроен в I столетии до н. э., и представим себе, сколько последовательных усилий было затрачено в одном этом месте на протяжении четырех или пяти тысячелетий для сохранения святилищ.

Неудивительно, что поддержание храмов было одной из постоянных забот фараонов тех эпох и одной из причин вынужденной щедрости и полезных подарков, которыми они осыпали касту, чьему попечению вверено было благоустройство зданий. Иногда обычных доходов оказывалось недостаточно; после больших нашествий пастухов [7] Гиксосов. – Прим. ред . , ассириян, персов и т. п., когда храмы предавались разграблению или бывали запущены, приходилось отстраивать их заново или производить сверхсметные работы. Царь брал это лично на себя, будь то фараон Птолемей или цезарь; на нем, сыне богов, лежала забота о содержании семейного очага и жилища своих отцов. Вот одно из сотен хвалебных повествований, которые вырезаны на плите, помещенной на видном месте после подобного рода обновительных работ. Здесь речь идет о Тутмосе III и храме Птаха в Карнаке.

«Мое Величество повелел соорудить этот храм Птаха в Фивах. Понеже мое Величество храм этот, построенный из кирпича, с колоннами и деревянными воротами, застало в состоянии, близком к разрушению, мое Величество повелело заново произвести измерение по шнуру (дабы обозначить границы) этого храма, восстановив его из хорошего белого камня, весьма прочного, а окружную стену из кирпича, выделки весьма прочной, вечной; потом, когда мое Величество водрузило в нем ворота из дерева молодой акации из страны Ступеней, с петлями из азиатской меди, и когда храм Птаха возник заново во имя моего Величества… я украсил святилище его сплавом золота и серебра из разных стран, и все священные сосуды были из золота, из серебра и всякого рода драгоценных камней, а белье из тонкого белого полотна. Когда мое Величество водворило бога на его место, я наполнил храм его всякого рода добром хорошего качества, быками, гусями, ладаном, вином, всякими припасами, всеми ежегодными плодами земли…»

И каково бы ни было реальное значение реставрации – неизбежное заключение: «Ничего подобного не было еще совершено для бога до времен моего Величества». [8] G. Maspero. Comptes rendus de l’Académie des Inscriptions, 1899.