Исак Фрумин - Массовое высшее образование. Триумф БРИК?

В настоящее время реализуются две инициативы, нацеленные на расширение доступа в вузы для студентов из низкодоходных семей. Первая принадлежит отдельным университетам (причем каждый делает это по-своему), предлагающим льготные условия поступления для тех студентов из бедных семей, которые обучались в государственной средней школе по какой-либо партнерской с вузом программе. Вторая инициатива – это программа субсидий на оплату обучения в частных вузах тем студентам, кто выражает такое желание. С учетом того, что в частных вузах остается много незаполненных мест, это выгодный путь их заполнить и при этом сделать доброе дело – при условии, что федеральное правительство, под чьим контролем работают частные вузы, сможет эффективно отслеживать, справляются ли они с предоставлением качественных образовательных услуг студентам, получившим субсидии в рамках социальной программы. Чуть ниже мы остановимся на этих программах несколько подробнее.

В начале 1990-х годов М. Кастельс и М. Карной обратили внимание на изменение роли латиноамериканских университетов: от «политической» миссии и формирования элиты они перешли к «научно-техническим» задачам как залогу будущего успеха [Castells 1991; Carnoy 1993]. Это произошло в результате распространения и дифференциации высшего образования в Латинской Америке. Бразилия тогда только начинала расширение набора в вузы, существенно увеличив сектор частного высшего образования. Система образования двигалась к более «меритократическому» процессу отбора, в большей степени полагаясь на результаты экзаменов, и уже вот-вот должна была значительно увеличить количество мест в вузах, правда, на платной основе в частном секторе. Конкуренция за лучшие места в лучших вузах уже была острой – особенно на таких «научно-технических» специальностях, как медицина, фармакология, бизнес-образование (и прикладные социальные науки), инженерные науки; открывалось все больше возможностей обучаться по этим программам в частных вузах. Трансформация бразильской системы образования от в высшей степени политизированных учебных заведений в 1950-е и 1960-е годы практически завершилась, даже несмотря на то что, как мы показали, она по-прежнему более доступна для детей из семей с высокими доходами. В 2007 г. вероятность того, что абитуриент из семьи, принадлежащей к беднейшим 40 % населения, поступит в вуз, не превышала 3 %.

В дополнение к тесту vestibular в конце 1990-х годов Бразилия ввела тестирование на выпускном курсе. Правительство Кардозу опасалось, что многие частные университеты, вбирающие огромное большинство новых абитуриентов, не обеспечивают должного качества образовательных программ. В 2008 г. из 30 университетов с самым крупным набором 19 были частными, из них 5 крупнейших зачислили в общей сложности почти 500 тыс. человек [Ministry of Education, INEP 2009: Table 1.2]. Правительство вмешивается в деятельность частных вузов лишь минимально, поэтому опасения, что выпускники школ, не сумевшие поступить в государственные вузы и потому отправившиеся в частные, возможно, платят за недостаточно качественное образование, имеют под собой основания. В начале 2000-х годов тест Provao был заменен тестом ENADE в ответ на критику, что университеты зачисляют абитуриентов с очень разными баллами, а следовательно, они были оценены некорректно. В рамках теста ENADE студенты тестируются в конце первого года обучения и затем на последнем курсе. Не все образовательные программы тестируются каждый год, но в целом тест позволяет получить хорошее представление об их качестве; федеральные университеты и университеты штатов с большей вероятностью окажутся тут на верхушке рейтинга, даже если единицей измерения является «прибавленное знание». Мы еще вернемся к обсуждению того, как возможно измерить качество образовательной программы, но пока стоит упомянуть, что, например, в 2008 г. из 300 образовательных департаментов в области компьютерных наук, показавших лучшие результаты по ENADE (из 653, сдававших вторую часть теста на проверку специфических компетенций), 215 департаментов были частными, 48 – федеральными, 30 – в университетах штата и 7 – в муниципальных университетах. А среди 353 образовательных программ, показавших более слабые результаты, 321 программа – частная, 20 муниципальных, 8 – в университетах штата и только 3 – в федеральных университетах. Хотя этот тест и не построен по принципу оценки прироста знаний (оценки добавленной стоимости), на его основе все равно можно выстроить рейтинг программ, и множество образовательных программ в частных вузах, среди которых в противном случае разобраться непросто, демонстрируют явно слабые результаты по окончании обучения.

Интересной особенностью попыток бразильского правительства отслеживать качество образовательных программ посредством тестирования является то, что, в сущности, это выполняется в русле рационализации и дифференциации системы высшего образования. Другая особенность заключается в том, что цель этого мониторинга – главным образом, информировать общественность о качестве программ на основе агрегированных баллов студентов по окончании программ, а не контролировать сами программы – качество преподавателей, уровень отчислений и другие параметры, которые могут влиять на качество программы гораздо больше, чем баллы за итоговый тест – которые и вовсе могут быть функцией от баллов на входе. Для студентов важна также среда, причем для бразильцев она, возможно, играет первостепенную роль при выборе образовательной программы (если не считать стоимости обучения, конечно); поэтому просто информация, каковы баллы за тест vestibular у зачисленных, будет полезна в плане оценки уровня академической подготовки студентов. Результаты теста ENADE можно использовать для приблизительной оценки «прироста знания» по каждой программе (при условии, конечно, что учитывается и уровень дропаутов, и прочие факторы), но пока этого не делалось. Так что главная задача теста, если таковая у него вообще есть, – донести до частных вузов сигнал, что за ними ведется контроль.

В главе 4 мы более подробно рассмотрим, как финансирование системы высшего образования в Бразилии свидетельствует даже о еще большем неравенстве внутри системы, чем это можно предположить по данным о приеме в вузы. Мы также проанализируем попытки государственных университетов и бразильского правительства расширить доступ к высшему образованию для представителей семей с низкими доходами.

Поскольку русло интеллектуальных дискуссий определяла идеология ленинизма-сталинизма через комитеты коммунистической партии на местах, университеты превратились в центры высококачественной подготовки в области технических наук, где во главу угла ставились именно технические знания. Как и предполагала индустриальная модель той эпохи – «фордизм», как назвал ее Антонио Грамши [Gramsci 1971], – советские руководители считали, что система образования должна готовить молодежь к определенной профессии с ясными характеристиками для работы на государственных предприятиях и в приоритетных отраслях промышленности, и для этого полезно даже установить прямые взаимоотношения между техническими университетами и этими отраслями (многие из этих технических вузов существуют до сих пор, хотя отрасли, для которых они готовили кадры, сейчас в глубочайшем упадке).