Джон Кин - Демократия и декаданс медиа

Источник: [Neuman et al.].

1,1 газеты; 1,5 недавно опубликованные книги и 3,6 журналов; отношение медиапредложения к реальному медиапотреблению семьи составляло 82: 1 (илл. 3). К 2005 г. эта цифра выросла до 884: 1, т. е. на каждую минуту, которую потребители могут потратить на доступ к контенту того или иного рода, приходится почти 1000 минут медийного контента [20] Neuman W.R., Park Y.J., Panek E . Tracking the Flow of Information into the Home // International Journal of Communication. 2012. Vol. 6. P. 1022–1041. .

Переход к высокой интенсивности в применении мультимедийных инструментов в повседневной жизни или, как мы говорим в этой книге, коммуникационное изобилие, конечно, не ограничиваются США. Азиатско-Тихоокеанский регион, вероятно, можно считать лабораторией будущих паттернов. Хотя в регионе и сохраняется крепкая устная культура [21] Ведущий корреспондент BBC в Индии Марк Талли, проработавший в этой должности 20 лет, отмечает сохраняющееся значение устной коммуникации в обществе, которое все больше структурируется другими средствами коммуникации: «Любой, кто стоял в группе деревенских жителей, собравшихся над транзисторным приемником в полутьме неяркого фонаря и прислушивающихся к новостям, передаваемым далекой радиостанцией, знает, что распространение информации не ограничивается количеством приемников в деревне. Стоит прийти в эту деревню с утра, и вы узнаете, что информация, услышанная по радио, разошлась далеко за пределы первоначальной аудитории» ( Tully M . Broadcasting in India: An Under-Exploited Resource // The Indian Media: Illusion, Delusion and Reality. Essays in Honour of Prem Bhatia / Asharani Mathur (ed.). New Delhi: Rupa & Co, 2006. P. 285–286). , сегодня он характеризуется наиболее высокой в глобальном масштабе долей пользователей Интернета (40 % всего населения). Телекоммуникационные рынки здесь быстро расширяются; а поскольку во всем регионе реальностью становится более дешевая, надежная и быстрая связь, проникновение в повседневную и институциональную жизнь новых коммуникационных инструментов и порождаемой пользователями информации не может не расти, особенно в таких демократических странах, как Индия и Индонезия, где у молодежи отличные способности к экспериментированию. Япония, граждане которой смотрят телевидение в среднем четыре дня в неделю, – это страна с самыми плодовитыми блоггерами в мире, которые публикуют более миллиона записей в блогах ежемесячно. Каждая из весьма развитых социальных сетей этой страны и каждый из игровых порталов – Mixi, Gree и Mobage-town – имеет более 20 млн зарегистрированных пользователей. По всему региону наблюдается поразительное внедрение новых медиа. Особенно популярны микроблоггинг (пример – использование Twitter в Индии) и социальные сети. Австралийцы тратят на социальные сети больше времени (почти 7 часов в месяц), чем жители любой другой страны мира. В Южной Корее каждый месяц ведущая социальная сеть Naver привлекает 95 % интернет-пользователей. Этот тренд не ограничивается территориями отдельных государств; во всем регионе, несмотря на языковые барьеры, есть признаки быстрого нарастания трансграничных связей с множеством глобальных каналов (илл. 4). На паттерны региональных и глобальных межсетевых связей дополнительно влияют многие интересные и важные тренды: три четверти мирового интернет-населения на данный момент уже посещало Facebook, Wikipedia, You‑Tube или какие-то другие сайты социальных сетей и блоги; интернет-пользователи тратят в среднем по 6 часов в месяц на этих сайтах, поддерживающих самые разные языки; наконец, некоторые из этих сайтов сегодня являются полностью многоязычными, например Wikipedia, которая (к концу 2012 г.) включала более 23 млн статей, из них менее четверти (4,1 млн) на английском языке.

Нет ничего удивительного в том, что подталкиваемая с разных сторон всеми этими трендами культура коммуникационного изобилия пробуждает различные политические идеи. Поскольку к Интернету каждый день подключается более миллиона новых устройств – настольных компьютеров, мобильных телефонов, телевизоров и других гаджетов, это дает повод указывать на то, что текущая революция не только поколебала устоявшиеся бизнес-модели, но также породила неожиданное богатство и изменила жизнь миллионов людей. Новый модус коммуникационного изобилия, который порой сравнивают с бульдозером, разравнивающим весь мир, преподносится в качестве фактора, который бросит вызов всем застывшим иерархиям власти и авторитета [22] Friedman T.L . The World Is Flat: A Brief History of the Twenty-first Century. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2005 (рус. пер.: Фридман Т . Плоский мир. Краткая история XXI века. М.: АСТ, 2007). . Он питает обнадеживающие разговоры о цифровой демократии, сетевом обществе, кибергражданах и вики-правительстве. Некоторые говорят о третьей стадии демократического развития, на которой дух и сущность античной прямой демократии воплотятся в сетевой форме. «Телекоммуникации», как следует из этой логики, «могут предоставить каждому гражданину возможность включить свои собственные вопросы в общественную повестку и поучаствовать в дискуссиях с экспертами, профессиональными политиками и другими гражданами» [23] Grossman L.K. Electronic Republic: Reshaping Democracy in the Information Age. N.Y.: Viking (20th Century Fund), 1996. . Другие продвигают представления о «связанном» цифровом мире, в котором «граждане заставят собственное правительство держать ответ» и где «у всех людей в мире будет равный доступ к знанию и власти» (из обращения бывшего государственного секретаря США Хиллари Клинтон в вашингтонском Ньюзеуме [Музее журналистики и новостей]) [24] Бывший государственный секретарь Хиллари Клинтон: Clinton H . Remarks on Internet Freedom, an Address Delivered at the Newseum, Washington, DC. < www.state.gov/secretary/rm/2010/01/135519.htm >. . Следуя духу революции, некоторые эксперты идут еще дальше. Они делают вывод, что «пришествие и потенциал технологий связи», отличающихся постоянно растущими вычислительными возможностями, ускоряющимся переходом от свойственной для широковещательного радио и телевидения геометрии «один-многим» к коммуникационным схемам вида «многие-многим», указывают на некое «естественное» родство между коммуникационным изобилием и демократией, понимаемой (в общем и целом) в качестве такого типа правления и образа жизни, при которых власть подчинена постоянному общественному надзору, сдерживанию и контролю со стороны граждан и их представителей [25] См.: Schmidt E., Cohen J . The Digital Disruption: Connectivity and the Diffusion of Power // Foreign Affairs. November/December 2010. Vol. 89. No. 6. P. 75–85. . Коммуникационное изобилие и демократия признаются близнецами-братьями. Удивительный революционный процесс и инновации в области коммуникаций, создающие все новые и новые продукты, толкают к распределению власти и повышению ее ответственности перед обществом – по крайней мере так считается.