Макс Шелер - Проблемы социологии знания

Указанный «закон порядка каузальных факторов» (с оговоренным ограничением) я не только попытался индуктивно верифицировать в трех фазах связных исторических процессов, но и – что я могу здесь лишь наметить, а не изложить детально – дедуктивно объяснить его из « учения о происхождении человеческих инстинктов » – которое я кладу в основу всей реальной социологии аналогично тому, как в основу социологии культуры я кладу учение о духе, – и одновременно из законов витально-психического старения , по которым определенные первичные инстинкты человека получают превосходство над другими первичными инстинктами в важнейших возрастных фазах. При этом под первичными инстинктами я понимаю такие системы инстинктов, из которых происходят все более специальные инстинкты, частью посредством дифференциации самого витально-психического процесса, частью посредством соединения инстинктивных импульсов с их духовной переработкой. А именно, инстинкты размножения и сексуальные инстинкты , служащие в сущности сохранению рода, инстинкты власти , вперемешку служащие коллективу и индивиду, и инстинкты питания , направленные в сущности на сохранение отдельного индивида – все они, лишь объективируясь в институтах реально-социологической действительности и в то же время оказываясь различным образом скованными или раскованными в тех или иных формах права – обнаруживают в том, что касается доминирования и подчинения между самими инстинктами, реорганизацию динамических отношений друг к другу, которая, наверное, в не столь уж отдаленном времени позволит нам понять закон фаз порядка и преобразования порядка в действии реальных каузальных факторов истории в трех фазах как простой закон старения народного материала , являющегося носителем культур и лежащего в их основе; т. е. как закон такого процесса, который ни коем образом не затрагивает и не определяет принципиально «бессмертное» идеальное содержание культуры, касаясь его лишь вторично, но который зато равно изначально охватывает все реальные факторы и реальные институты [49].

Мы полностью отвергли все учения, которые лишь заново воспроизвели тезисы утопического рассудочного социализма XVIII века в иллюзорной форме исторического «эволюционизма», раз они предполагают возможность того, что в какой-то будущий момент истории отношение между идеальными и реальными факторами – мы установили выше, что оно осуществляется в двойной форме, а именно как сковывание и расковывание духовных потенций реальными факторами и как «управление» реальной историей и ее «направление» духовно-личностной каузальностью элит – в принципе может, якобы, превратиться в свою противоположность – превратиться в том смысле, что когда-то человеческий дух и идеальные факторы смогут, следуя некоему плану, позитивно господствовать над реальными факторами. То, о чем мечтали И. Г. Фихте, Гегель («эпоха разума»), а вслед за ними, лишь отодвинув в историческое будущее, и Карл Маркс в своем учении о «прыжке в свободу» (в нем он – целиком ученик Гегеля и его античного предрассудка о возможном « самовластии идеи»), так и останется на все времена всего лишь мечтой. Следует обратить внимание на то, что только на фоне этого учения о возможности позитивного «господства разума» над реальной историей – вместо простого управления самим по себе фатальным, упорядоченным во времени процессом и его направления – могла возникнуть карикатурная, по сути дела обвинительная картина истории прошлого человечества, какой ее нарисовал марксизм, равно как и насквозь «мессианистское» учение о всемирно-историческом «предназначении» пролетариата положить конец вообще всей классовой борьбе, а тем самым – и о прекращении существования мира идеальных конструкций истории, который детерминировался бы экономически. Таким образом, на наш взгляд, дело обстоит как раз наоборот по сравнению с тем, что думал Карл Маркс.

Нет никакого постоянства в примате действия реальных факторов; здесь существует как раз упорядоченная изменчивость . Но при этом существует фундаментальное отношение идеальных факторов к реальным факторам вообще (как мы его определили выше), которое сохраняет строжайшее постоянство во всей человеческой истории и ни коем образом не допускает никакой инверсии или хоть какого-нибудь изменения [50].

Но способ, которым три реальных фактора, действующие внутри своих фаз всякий раз в разном порядке, влияют на развивающееся по своим собственным законам царство идеальных факторов, означает для нас несомненный «прогресс в развитии» – правда, лишь в том ограниченном смысле, что выражение духовных потенций в трех фазах (крови, детерминации политической властью и экономики) становится все более богатым и многообразным . Этот прогресс касается, однако, только полноты выражения духовных потенций, самой по себе свободной от противоположностей и ценностей, но отнюдь не самих духовных потенций, поскольку они измеряются по каким-либо ценностным противоположностям, например, «истинный – ложный», «добрый – злой», «прекрасный – безобразный» и т. д. Духовные потенции групп всегда отчасти сковываются, отчасти раскрепощаются в своем возможном проявлении состоянием институтов всех трех видов реальных факторов. Но это сковывание и раскрепощение, происходящее в трех фазах различного каузального примата, не одно и то же по величине и силе. В преимущественно экономически детерминированные эпохи и в относящихся к этим эпохам группах торможение и селекция, которые претерпевают духовные потенции под действием реальных факторов, являются наименьшими , а раскрепощенность и многоообразие потенций – наибольшими . Духовная потенция может актуализироваться в тем большей мере и с тем б ольшим богатством – как применительно к духовному производству внутри идеального ряда творений культуры, так и применительно к управлению реальным рядом истории и его направлению, – чем в большей мере первый «отбор» в становлении потенций осуществляется под тормозящим воздействием уже одних только экономических факторов, т. е. таких, которые лежат в сфере производственных отношений, отношений собственности и труда. Где, напротив, принадлежность группы к той или иной крови, к тому или иному полу и возрасту прямо либо косвенно является решающей для возможного выражения духовных потенций этой группы, там величина скованности духовных потенций наибольшая , а возможность их раскрепостить – наименьшая. Промежуточное положение занимают специфически властно -политические эпохи. На ступенях их высшего развития, когда мера труда и размеры собственности все более решительно выдвигаются как первичные в определении возможного выражения имеющихся духовных потенций, духовная культура как раз поэтому необходимо не предстает в позитивном смысле «самой ценной», зато является всегда наиболее богатой , дифференцированной, пестрой, многослойной. Здесь, далее, сила влияния на ход фатальных в порядке своего действия реальных отношений в том, что касается управления ими и их направления – сила, которой человеческий дух одарен вообще в очень ограниченной мере – столь велика, насколько это возможно . Напрасно романтический аффект и романтическое мышление – которое перенял и Карл Маркс, причем в значительно большей степени, чем сам это сознавал, – тщатся сентиментально противопоставить «душу» «духу», «жизнь и кровь» – «деньгам и духу» (О. Шпенглер) и разорвать эту неразрывную взаимосвязь между экономизмом и максимальной свободой выражения духа (особенно отчетливо это видно повсюду, где романтизм подвергает резкой критике денежное хозяйство и «либерализм»). Ибо это – факт, трагический и, по нашему мнению, уходящий корнями в конечном счете в саму метафизическую сферу, что «умри и стань» каких бы то ни было процессов развития применительно к развертыванию реальных исторических и социальных отношений принципиально иное , чем применительно к развертыванию всего богатства идеального царства человеческой культуры [51].