Марк О’Коннелл - Искусственный интеллект и будущее человечества

Макс дал мне понять, что сам он планирует сохранить только голову, несмотря на безусловно значительные вложения в улучшение своего тела за все годы жизни. Он был своего рода физическим воплощением собственных идеалов: накачанный, энергичный, плавный в движениях. Его рыжие волосы поредели и отступили вверх, что еще больше подчеркнуло его куполообразный лоб, напряженные линии бровей и бледные выцветшие глаза. Он сказал, что планировал побыть здесь еще лет сорок, и тогда, вероятно, сохранять это тело будет уже нецелесообразно, независимо от его состояния. Ведь, становясь «нейронным пациентом», ты рассчитываешь на то, что ученые будущего найдут способ предоставить восстановленным мозгам новые тела – новую форму, которую они смогут принять.

Хотя «Алькор» заинтересован в первую очередь в мозге пациента, организация не практикует извлечение мозга из черепа: не отделяет его наружные покровы от мышц и кожи, потому что сам череп представляет собой готовый сосуд для мозга, обеспечивающий дополнительную защиту в процессе криоконсервации. А также для того, чтобы избежать целого ряда технических проблем, связанных с извлечением мозга целиком со всеми тканями и связками, которые соединяют его с внутренней поверхностью черепа.

Манера общения Макса напоминала разговор лечащего врача с пациентом перед процедурой, хладнокровно перечисляющего ее преимущества и возможные побочные эффекты. «Перед применением необходимо проконсультироваться со специалистом».

Научной базы для обоснования этой технологии, по сути, не существует. Обещания крионики носят чисто теоретический характер: они строятся на вере в то, что однажды наука достигнет уровня, который позволит разморозить тела и головы и реанимировать их или же воссоздать цифровые копии их сознания. Вся эта теория настолько умозрительна и далека от реальности, что научное сообщество даже не пытается ее опровергать. А те, кто комментирует крионику, как правило, делают это с явным пренебрежением. Например, Майкл Хендрикс, нейробиолог Университета Макгилла, в обзоре, опубликованном в журнале Массачусетского технологического института, настаивал на том, что «реанимация или моделирование сознания – это откровенно ложная надежда, которая выходит далеко за рамки технологии», и что «те, кто наживается на этом, заслуживают гнева и презрения».

Возле входа в помещение в открытом гробу, похожем на контейнер из облегченной холщовой ткани, наполненный кубиками искусственного льда, лежало пластиковое тело моложавого мужчины в респираторе. Эта безмятежная фигура была муляжом: она предназначалась для потенциального клиента, все еще живого существа, желающего знать, что будут делать с его телом сразу же после клинической смерти, в случае если он пожелает стать полноправным членом организации.

По словам Макса, предпочтительна ситуация, когда клиническая смерть происходит сравнительно предсказуемым образом, чтобы дежурный персонал «Алькора» мог присутствовать при остывании тела перед его отправкой в Феникс.

Успех процедуры в значительной мере зависит от возможности предсказать момент смерти. Рак в целом – хороший вариант: если вы хотите иметь более высокие шансы на продление жизни, идеальной можно считать последнюю стадию онкологии. Сердечный приступ подходит меньше – крайне сложно предсказать, когда он произойдет. Аневризма или инсульт – еще меньше, ведь если они способны убить вас, то, вполне вероятно, они повредят и мозг, и в будущем при работе с таким мозгом могут возникнуть сложности. А могут, конечно, и не возникнуть, ведь мы рассуждаем о будущей науке. Несчастные случаи и другие беды с этой точки зрения самые сложные. Например, мало что удалось сделать с телом клиента «Алькора», который погиб во Всемирном торговом центре 11 сентября 2001 года. Совсем недавно другой член организации погиб в авиакатастрофе на Аляске.

– Да, неприятно получилось, – произнес Макс с безжалостной иронией.

Если вы решите сохранить все тело, то вас, вернее, его поместят на операционный стол под наклоном с прозрачными стенками. Прямо в черепе будут просверлены небольшие отверстия, чтобы в процессе криоконсервации команда могла следить за состоянием вашего мозга, его отеканием или сокращением. Затем вскроют вашу грудную клетку, чтобы получить доступ к сердцу и подсоединить его к аппарату искусственного кровообращения – так, чтобы кровь и другие жидкости были как можно скорее слиты и заменены криоконсервантом, «своего рода медицинским антифризом, если хотите», который предотвратит образование кристаллов льда. Если вы хотите сохранить свое тело до того момента, когда наука будущего сможет вернуть вас к жизни, вам совершенно не нужны кристаллы льда в клетках. Они очень опасны и могут серьезно помешать вашим планам на воскрешение.

Макс спросил:

– Итак, что вы решили делать? Витрификация лучше заморозки. Витрификация позволяет телу просто застыть. Никаких острых льдинок.

Если вы решились быть «нейронным пациентом», процесс отделения вашей головы требует особого внимания. Эта процедура проводится на операционном столе. В крионике ваша отделенная голова именуется цефалоном (позже я узнал, что это в первую очередь зоологический термин, означающий головной сегмент членистоногих, таких как морские трилобиты). Не могу сказать, почему этот термин был выбран предпочтительным для такой «головы» – может, чтобы сместить акцент с того факта, что речь идет об «отрезанной голове». Как мне кажется, здесь это словосочетание не совсем подходит. И этот цефалон, отделенный от тела, помещается в контейнер из оргстекла, «капсулу цефалона», и удерживается в нем в подвешенном состоянии круговыми зажимами, пока выполняются процедуры с криораствором.

За всю экскурсию Макс ни разу не намекнул на странность происходящего. Неприглядный ритуал расчлененки из второсортного фильма ужасов преподносился как очевидный вопрос медицинской целесообразности – в обнадеживающей танатологии (учении о смерти) крионики он таковым и является.

117 пациентов «Алькора» располагаются в так называемых отсеках обслуживания пациентов. Это большое помещение с высокими потолками, заставленное восьмифутовыми цилиндрами из нержавеющей стали с логотипом «Алькора» – стилизованной буквой «А» в сине-белом цвете. Раньше логотип «Алькора» представлял собой более символическое изображение белой фигуры человека с поднятыми руками внутри большого феникса с распростертыми крыльями. Раз уж зашла речь, давайте на мгновение задержимся на этой романтической зарисовке воскрешения в штаб-квартире на окраине города, названного в честь мифической птицы, с ее циклическим самосожжением и возрождением. Это деталь, столкнувшись с которой в художественном произведении, вы бы, вероятно, недовольно скривились. И были бы правы – это уже перебор.