Нил Гейман - Хрупкие вещи. Истории и чудеса (сборник)

– Не боятьзса. Быть дозстойным. Зсопрозждать , – вот что она мне сказала. У нее было очень приятное контральто, в коем отзвучивало жужжание. Потом она развернула щупальце и коснулась моего плеча. На мгновение – лишь на мгновение – все мое существо охватила пронзительная боль, какой я не испытывал никогда в жизни, а затем боль эта сменилась всепоглощающим благоденствием. Мышцы плеча расслабились, и впервые с тех пор, как я вернулся из Афганистана, боль ушла.

Потом к королеве приблизился мой друг. Виктория говорила только с ним, но я не слышал ее слов; быть может, они проникали к нему в сознание напрямую, минуя слух, и то был Королевский Совет, о котором я читал в исторических хрониках. Мой друг отвечал ей вслух:

– Разумеется, мэм. Я уже выяснил, что в ту ночь в комнате вместе с вашим племянником находились еще двое. Следы были смутны, однако читаются безошибочно. – И затем: – Да, я понимаю… Полагаю, да… Да.

Он молчал, когда мы выходили из дворца и потом всю дорогу до Бейкер-стрит.

На улице уже стемнело. Интересно, сколько же времени мы провели во дворце.

Пальцы прокопченного тумана шевелились над дорогою и в небесах.

На Бейкер-стрит я глянул в зеркало у себя в спальне. Белесая мертвая кожа на плече слегка порозовела. Я надеялся, что это не плод моего воображения и не отблеск лунного света за окном.

ЖАЛУЕТЕСЬ НА ПЕЧЕНЬ?! СТРАДАЕТЕ ОТ РАЗЛИТИЯ ЖЕЛЧИ?! НЕВРАСТЕНИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА?! ГНОЙНЫЙ ТОНЗИЛЛИТ?! АРТРИТ?! Вот лишь немногие недуги, от которых вас гарантированно избавит профессиональное КРОВОПУСКАНИЕ. В наших конторах хранятся целые кипы благодарственных писем, каковые вы можете прочесть в любое время. Не доверяйте свое здоровье ЛЮБИТЕЛЯМ! Мы практикуем очень давно: В. ЦЕПЕШ – ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ КРОВОПУСКАТЕЛЬ (правильно произносится Цеп-пеш!). Румыния, Париж, Лондон, Уитби. Если в прочих средствах спасения нет – ТОЛЬКО МЫ СПАСЕМ ВАС ОТ ЛЮБЫХ БЕД!

Мой друг был непревзойденным мастером маскировки, каковой факт не должен был удивить меня и однако же удивил. За десять дней в нашу квартиру на Бейкер-стрит заходили всевозможные персонажи: пожилой китаец, молодой франт, рыжеволосая толстуха, чей прошлый род занятий не вызывал ни малейших сомнений, и почтенный старик с забинтованными подагрическими ногами. Каждый проходил в комнату моего друга и со скоростью, какой позавидовал бы артист мюзик-холла, выступающий с номером «мгновенное переодевание», оттуда появлялся он сам.

Он не распространялся о том, чем занимается в этих обличьях, предпочитая отдыхать, глядя в одну точку и время от времени делая пометки на любом клочке бумаги, попадавшемся ему под руку, – пометки, которые, сказать по чести, мне представлялись маловразумительными. Он был совершенно поглощен этим делом – настолько, что я слегка опасался за его здравие. А потом как-то под вечер он вернулся домой в собственном обличье и спросил, добродушно улыбаясь, интересуюсь ли я театром.

– Как любой культурный человек, – ответил я.

– Тогда берите свой театральный бинокль, – сказал он. – Мы идем в Королевский театр.

Я ожидал, что мы идем в оперетту или что-нибудь подобное, но оказался в едва ли не худшем театре на Друри-лейн, хотя и носившем громкое название «Королевский» – да честно сказать, этот вертеп располагался даже не на самой Друри-лейн, а в конце Шафтсбери-авеню, поблизости от трущобного района Сент-Джайлз. По совету моего друга я спрятал бумажник подальше и, по его примеру, захватил трость с набалдашником потяжелее.

Когда мы уселись (у хорошенькой девицы, продававшей зрителям апельсины, я купил фрукт за три пенни и ел в ожидании спектакля), мой друг заметил, понизив голос:

– Вам еще повезло, что я не брал вас с собою в игорные притоны и бордели. Или в сумасшедшие дома. Как выяснилось, их принц Франц тоже любил посещать. Однако он нигде не бывал больше одного раза. За исключением…

Грянул оркестр, поднялся занавес. Мой друг замолчал.

Последовали три одноактные пьесы – неплохое представление в своем роде. В перерывах пели комические куплеты. Премьером был высокий бледный мужчина с приятным голосом; примадонной – весьма элегантная дама, чей мощный голос разносился по всему залу. Комедиант отменно исполнял речитативы.

Первая пьеса оказалась в меру фривольной комедией ошибок: премьер исполнял сразу две роли. Он играл двух близнецов, которые никогда не встречались друг с другом, но благодаря череде комических случайностей оказались помолвлены с одной и той же юной особою, каковая – что особенно забавно – считала, что помолвлена с одним мужчиной. Двери на сцене открывались и закрывались, когда актер менял личины и костюмы.

Вторая пьеса была трогательной историей девочки-сиротки, умиравшей от голода в лютый мороз, продавая фиалки. В финале бабушка девочки узнала ее и поклялась, что пред нею то самое дитя, которое бандиты украли десять лет назад, но было уже поздно, и замерзший ангелок испустил последний вздох. Должен признаться, в ходе спектакля я не раз промокал глаза льняным платком.

Представление завершилось потрясающей исторической пьесой, действие коей разворачивалось в поселении на берегу океана семьсот лет назад. Вся труппа играла жителей деревни. Однажды они вышли на берег и узрели тени, вздымавшиеся из моря вдалеке. Главный герой радостно объявил, что это Старейшие, Великие Древние, чей приход был предсказан давным-давно, – они возвращаются к нам из Р’лайха, из туманной Каркозы и с равнин Ленга, где спали, или ждали, или проводили свое посмертие. Комедиант возразил, что деревенские жители злоупотребляют пирогами и хмельным элем – вот им и мерещатся всякие тени. Тучный джентльмен, игравший жреца Римского Бога, утверждал, что тени, встающие из пучины морской, – это демоны и чудовища, которых надлежит уничтожить.

В кульминации главный герой забил жреца насмерть его же распятием и приготовился встречать Их. Героиня спела незабываемую арию, и нам предстало изумительное зрелище, созданное при посредстве волшебного фонаря: Тени Старейших медленно плыли по серому небу на заднике – сама Королева Альбиона, Черный Владыка Египта (с силуэтом почти человеческим), Древний Козлище, Прародитель Тысячи, Император Китая, Неопровержимый Царь, затем Тот, Кто Правит Новым Миром, и Белая Дама Антарктической Твердыни, и прочие. Всякий раз, когда новая тень пересекала сцену, из уст всех, кто сидел на балконе, вырывался крик «Хаззах!», пока не завибрировал сам воздух. На нарисованном небе взошла и достигла зенита луна, коя затем силами всемогущего театрального волшебства превратилась из бледно-желтой, как в старых легендах, в привычно багровую – ту, что сияет над миром сейчас.