Робин Хобб - Корабль судьбы

Поэтому Роника не моргнув глазом выдержала презрительный взгляд госпожа Подруги. Да и бросила кочергу на край камина. Та с лязгом подпрыгнула и откатилась, и Роника подметила, что резкий звук заставил Сериллу болезненно вздрогнуть. Ладно, огонь разгорался, от него опять шло тепло. Роника повернулась к нему спиной и сложила на груди руки.

– Люди болтают между собой о том и о сем, – сказала она. – Имеющий уши да слышит… если хочет, конечно, узнать, что на самом деле в городе происходит. Даже от собственных слуг, если обращаться с ними по-человечески, немало можно узнать! Вот поэтому от меня и не укрылось, что приходили выборные «новых купчиков», возглавляемые Мингслеем, и предлагали тебе перемирие. И именно по этой причине я так настаиваю, чтобы ты взглянула на обнаруженное мною в Давадовых записях. Полагаю, это поможет тебе выбрать верную линию поведения, когда будешь иметь дело с Мингслеем!

Бледные щеки Сериллы налились яркой розовой краской.

– Вот как! – проговорила она. – Значит, вот как получается? Я из жалости беру тебя в свой дом, и ты тут же пользуешься этим, чтобы за мною шпионить?

Роника только вздохнула:

– Ты что, вообще не слышала, что я сказала тебе? Я же только что объяснила тебе, что знаю об этом вовсе не от твоего окружения! – Сие утверждение касалось далеко не всех раздобытых Роникой сведений, но в интересах дела она не стала уточнять. – И жалость твоя мне, знаешь ли, ни к чему. Это верно, сейчас мои дела идут не блестяще, но я просто принимаю жизнь такой, какова она есть. Все изменяется. И дальше будет меняться. Именно это, если подумать, и делает жизнь интересной…

– Ясно, – презрительно отозвалась Серилла. – Интерес, значит, к жизненным переменам! Так это и есть тот несокрушимый удачнинский дух, о котором мы в столице премного наслышаны? Я бы, скорее, назвала такой подход бездеятельным ожиданием: что еще жизнь подкинет. Весьма вдохновляюще… Значит, ты не слишком стремишься восстановить Удачный таким, каким он некогда был?

– Я не настолько дура, чтобы стремиться к невыполнимому, – парировала Роника. – Попытка воссоздать прежний Удачный заведомо обречена на провал. Надо двигаться вперед, надо дать городу новый облик. И в этом новом городе, думаю, у старинных торговцев уже не будет такой власти, как прежде. Но что с того? Все равно надо смотреть в будущее. И в этом-то состоит вызов, который бросает нам жизнь. Мы должны принимать все, что с нами случается, и учиться на пережитом, а не загонять самих себя в замкнутый круг, из которого будет не найти выхода. Ничто так не разъедает душу, как жалость. И особенно – жалость к себе самому, любимому.

Серилла посмотрела на нее до того странно, что у Роники невольно пробежал по спине холодок. С живого, разрумяненного гневом лица на нее глянули глаза мертвой. Но это длилось мгновение. Серилла заговорила ровным тоном:

– Ты думаешь, что повидала в жизни все, но ты ошибаешься. Доведись тебе перенести то, что вытерпела я, ты знала бы: случаются вещи, с которыми справиться невозможно. Кое-что такое, что изменяет тебя навсегда. Такое, от чего не отмахнешься с легкомысленной улыбочкой, не прикажешь себе забыть.

Роника и не подумала отводить взгляд.

– Верно, – сказала она. – Но верно лишь в том случае, если ты сама так решишь. То страшное событие – не знаю, право, в чем оно заключалось, – так или иначе миновало и ушло в прошлое. Без конца о нем вспоминать – значит предаться ему во власть, позволить заново вылепить твою душу… и переживать тот давний ужас снова и снова. Ты, по сути, занимаешься тем, что крепишь его власть над собой. Лучше попробуй все отбросить куда подальше, да и ваяй себе будущее по собственному выбору. Назло тому, что с тобой когда-то случилось. Вот тогда-то ты победишь!

– Легко сказать! – огрызнулась Серилла. – Ты даже представить не можешь, как меня тошнит от твоего наивного и невежественного жизнелюбия, достойного синеглазенькой девочки! И вообще, хватит с меня на сегодня доморощенной деревенской философии. Поди вон!

Роника огрызнулась в ответ:

– Мое «наивное и невежественное жизнелюбие», как ты изволила изящно выразиться, и есть тот удачнинский дух, о котором ты якобы премного наслышана. Ты так и не поняла главного: именно вера в собственную способность превозмочь тяготы прошлого и не дать им утянуть нас на дно – именно эта вера дала нам силы выжить в здешних местах. И тебе нужно разыскать в себе это качество, госпожа Подруга, если ты вправду намерена стать одной из нас! Ну да хватит об этом. Так ты намерена посмотреть на то, что я тебе принесла, или нет?

Сказала и почти физически ощутила, как ощетинилась ее собеседница. Скверно… очень скверно. Роника очень хотела бы сделать ее если не подругой, то по крайней мере союзницей, но не получалось. Та явно склонна была видеть в каждой женщине либо соперницу, либо шпионку. Так или иначе, Роника молча стояла перед Сериллой, ожидая ответа и потихоньку пуская в ход свои навыки опытного торговца. И эти навыки позволили ей заметить, как взгляд Сериллы метнулся к раскрытой амбарной книге, лежащей посередине стола, и сразу вернулся обратно. Серилле жгуче хотелось узнать, что же там написано, но и сделать первый шаг навстречу она нипочем не желала. Ибо это могло быть истолковано как поражение. Сначала Роника хотела дать ей еще время на размышление, но Серилла все молчала, и Роника решила поставить на кон сразу все.

– Ладно, – сказала она. – Вижу, тебя это не интересует. Право слово, я думала, тебе захочется взглянуть на эти записи прежде, чем я предъявлю их Совету торговцев. Что ж… Ты меня слушать не захотела. А вот они, полагаю, захотят!

И, решительно подойдя к столу, она захлопнула тяжеленную книгу и снова сунула ее под мышку. Из комнаты Роника выходила не торопясь, до последнего надеясь, что Серилла позовет ее назад. Так же точно она пошла и по коридору, все еще ожидая просьбы-приказа вернуться. Но за спиной раздался лишь увесистый звук захлопнувшейся двери кабинета. Значит, ничего не получилось. Роника вздохнула и направилась вверх по ступенькам – в бывшую спальню Давада. Донесшийся снизу стук в наружную дверь заставил ее сперва остановиться, а потом выглянуть через лестничные перила в прихожую, располагавшуюся внизу.

Служанка, как раз открывшая дверь, взялась по всей форме приветствовать гостя, но молодой торговец бесцеремонно протиснулся внутрь.

– Важные вести для госпожи Подруги Сериллы! Где она?

Это был Роэд Керн.

– Я доложу ей, что… – начала было служанка, но Роэд нетерпеливо тряхнул головой:

– Дело безотлагательное! Прибыла птица с вестью из Дождевых чащоб! Так где она? В кабинете? Не заблужусь…

И, не дожидаясь ответа, ринулся мимо служанки. Его сапоги звонко цокали по каменному полу, плащ стремительно развевался. Служанка засеменила следом, но он только отмахнулся. Роника проводила их глазами, силясь набраться мужества, чтобы подобраться к двери и подслушать.