Сара Маас - Империя бурь

Рен с удивлением глазел на Эдиона. Шрам на его смуглой коже был сейчас особенно заметен. Аэлина видела его смятение, но тогда она была слишком мала и не могла спасти Рена, как не могла спасти его сестер, когда началось адарланское вторжение и в академии магии, где они учились, произошла бойня. Видя удивление Рена, Эдион слегка покачал головой, словно хотел сказать: «Я тебе потом объясню».

Рован откинулся на спинку стула. Дарро просто не понимал, чтó предвещают эта непринужденная поза и легкая улыбка на губах фэйского принца.

– Господин Дарро, я знал многих принцесс, которым предстояло взойти на трон. Но ни одна из них не была настолько глупа, чтобы позволить мужчине помыкать ею и править за ее спиной. Я уже не говорю о моей королеве. Если бы я задумал пробраться на трон, то выбрал бы не Террасен, а какое-нибудь иное, куда более мирное и процветающее королевство.

Он пожал плечами:

– И потом, если бы мои брат и сестра, находящиеся здесь, вдруг заподозрили, что я замышляю недоброе против их королевы или королевства, они бы постарались как можно скорее оборвать мою жизнь.

Эдион мрачно кивнул, а Лисандра вся выпрямилась от гордости. Глядя на них, Аэлине хотелось одновременно плакать и смеяться.

– У тебя, наверное, заготовлен целый список моих прегрешений, в которых ты намерен меня обвинить. И такой же список оскорблений. Ты их долго составлял? – спросила она Дарро.

Пропустив ее вопрос мимо ушей, Дарро обратился к Эдиону:

– Ты сегодня что-то непривычно молчаливый.

– Сомневаюсь, чтобы тебе так уж хотелось узнать, о чем я сейчас думаю.

– Твое право клятвы на крови украдено чужеземным принцем. У твоей королевы – прошлое ассасина. Вдобавок она берет себе в придворные шлюх. И при всем при этом тебе нечего сказать?

Стул под Эдионом застонал. Мельком взглянув на брата, Аэлина увидела, что он впился в боковины сиденья так, что пальцы побелели.

Лисандра, одеревенев от слов Дарро, совладала с собой и не залилась краской стыда.

Аэлина чувствовала: с нее довольно. На пальцах руки, которую она держала под столом, уже плясали искорки. Но Дарро ее опередил и тем самым уберег комнату от пожара:

– Эдион, если ты по-прежнему надеешься занять важный пост в Террасене, ты бы поинтересовался, пересмотрела ли твоя вендалинская родня предложение, сделанное им очень давно. Оно касалось обручения. Проверь, согласятся ли они признать тебя своим родственником. А ведь все могло бы развиваться совсем по-другому, если бы ты и наша любезная принцесса Аэлина были бы помолвлены с вендалинской ветвью. Но Вендалин отверг предложение официально объединить наши королевства. И сделали они это по настоянию Маэвы.

Сказав это, Дарро язвительно улыбнулся Ровану.

Мир Аэлины накренился. Даже Эдион побледнел. Им никто никогда даже не намекал, что когда-то была предпринята попытка заключения брачных союзов. Получалось, вендалинская ветвь Ашериров действительно бросила Террасен на произвол судьбы.

Дарро расцепил пальцы, раздвинул ладони и уложил их на стол.

– Интересно бы знать, чтó восторженный народ скажет о своей принцессе-спасительнице, когда люди узнают, как она проводила время, пока они тут страдали? – спросил он, будто размышляя вслух.

Он отвешивал Аэлине одну словесную пощечину за другой.

– Но ты, Эдион, всегда умел выворачиваться и выходить сухим из воды, – продолжал Дарро. – Хотя сомневаюсь, известно ли принцессе Аэлине, что…

Не выдержав, Аэлина нанесла ответный удар. Не магическим огнем. Сталью.

Кинжал воткнулся в стол между пальцами Дарро. Тонкое лезвие дрожало, и на нем плясали отсветы пламени очага.

Аэлина зарычала на Дарро. Рован и Эдион привстали со стульев. Рен схватился за кинжал, но вдруг побледнел, увидев призрачного леопарда. Зверь сидел там, где мгновение назад была Лисандра.

Муртаг опасливо глазел на оборотня. Дарро и сейчас не испугался. Весь белый от гнева, он смотрел на Аэлину.

– Вот что, Дарро, – прошипела она, придвинувшись к нему почти вплотную. – Если тебе еще не надоело меня оскорблять, валяй, не стесняйся. Но если ты еще скажешь хоть одну гадость про мое окружение, я не промахнусь.

Она сверкнула глазами на кинжал между пальцами старика. Кисти его рук были все в старческих пятнах. Казалось, только чудом лезвие не вонзилось ему в кожу.

– А ты, я вижу, унаследовала отцовский характер, – язвительно усмехнулся Дарро. – Это так ты собираешься править? Значит, всякому, кто тебе не понравится, ты будешь угрожать?

Дарро убрал руки со стола и скрестил их на груди, одновременно отодвинув стул.

– Что бы подумал Орлон, видя, как себя ведет его любимая племянница? Ты этому у ассасинов научилась?

– Выбирай выражения, Дарро, – предостерег его Эдион.

Брови Дарро снова изогнулись.

– Все мои труды этих десяти лет, все жертвы, принесенные мною, делались в память об Орлоне и ради спасения его королевства. Моего королевства. Я не позволю испорченной высокомерной особе уничтожить все это своими выплесками безудержного гнева. Неужели, принцесса, ты станешь отрицать, что тебе прекрасно жилось в Рафтхоле все эти годы? Ты наслаждалась богатой, сытой жизнью. К чему вспоминать о далеком Террасене, когда ты покупала себе наряды и служила чудовищу? Ты даже забыла, что это чудовище зверски убило твою семью и друзей.

«Солдаты. Деньги. Целостность Террасена», – твердила себе Аэлина.

– Даже твой двоюродный брат, невзирая на его распутные наклонности, помогал нашему северу. А Рен Ручейник, – Дарро театрально махнул в сторону Рена, – пока ты жила в роскоши, находился на грани нищеты. Ты знаешь, что они с дедом экономили каждый медяк, отказывали себе, поддерживая пламя сопротивления Адарлану? Они ютились в трущобах, а порою ночевали под открытым небом. Это тебе известно?

– Довольно! – рявкнул Эдион.

– Нет, пусть продолжает, – возразила Аэлина.

– А я уже почти все сказал, – вздохнул Дарро. – Думаешь, народ Террасена обрадуется королеве, которая служила их злейшему врагу? Которая делила постель с сыном их врага?

От рычания Лисандры на столе задрожали стаканы.

Дарро и впрямь отличался редким бесстрашием.

– Или народ обрадует, что теперь их королева делит постель с фэйским принцем, служившим другому нашему врагу? Как ты думаешь, чтó подумают люди об устоях королевы?

Аэлине не хотелось знать, каким образом Дарро догадался об их отношениях с Рованом.

– Тебя не касается, с кем я делю постель.

– Вот потому ты и не годишься править королевством. Всех касается, с кем делит постель их королева. Или ты собираешься лгать народу о своем прошлом, отрицать, что служила свергнутому королю и его сыну, но уже другим образом?