Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Восхищает способность Кларк выстроить полностью воображаемый мир, раскрываемый в длинных остроумных примечаниях…

Какое волшебство надо вложить в восьмисотстраничный роман, чтобы он показался коротким? В чем бы ни состояло это волшебство, Сюзанна Кларк им владеет.

Грандиозно, умно, изобретательно… Кларк пишет сдержанно и остроумно; ее стиль великолепен.

Кларк мастерски вместила в свои восемьсот страниц мир Джейн Остен, готический роман, светскую новеллу, военно-исторические приключения в духе «Стрелка Шарпа» и «Хозяина морей», романтический байронизм и вальтер-скоттовскую страсть к героическому прошлому Севера. Есть книги, которые читаешь, книги, которые изучаешь, и книги, в которых живешь. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» – из тех книг, в которых живешь.

Соединяя фольклор с вымыслом, от которого веет романом ужасов, Кларк создает Англию наполеоновских времен, полную обещаний… опасностей… неуправляемых сил… Точный и строгий стиль придает фантазии весомость, а тщательные исторические изыскания наделяют магические эпизоды пугающим реализмом.

Самый блистательный литературный дебют года.

Завораживающе.

Восьмисотстраничный литературный вымысел – представьте себе Гарри Поттера с толкиновским флером, – альтернативная история Англии, где магия, эльфы и колдовство присутствуют в обыденной жизни… Роман, который Кларк писала больше десяти лет, заканчивается чересчур быстро.

Вот писатель, который помнит, что сказочные персонажи вовсе не так безобидны, как предстают в пересказах для детей. Ее бесподобная книга – наглядный урок наслаждения, риска и волшебства.

Роскошно… Блестящая, феноменально смелая книга.

Роман, мгновенно ставший классикой. Одна из лучших литературных фантазий всех времен.

Невероятно… Одинаково понравится любителям мейнстрима и фантастической прозы.

Оглушительный успех… История и вымысел идут рука об руку…

Чудесно. Почти восемьсот страниц плотного, закрученного повествования наполнены мастерски прописанными персонажами, неожиданными поворотами, древними пророчествами и самыми невероятными человеческими и нечеловеческими конфликтами… одна великолепная сцена сменяет другую.

«Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» составлен из равных частей Джейн Остен и Диккенса, приправленных Толкином и Роулинг. Безусловно лучший и самый оригинальный роман года.

Ехидное остроумие Джейн Остен в сочетании с мистическим ужасом Артура Конан Дойла.

Книга, которая затягивает с головой.

Остроумные диалоги, меткие наблюдения, интригующие примечания… Головокружительное приключение, полное выразительных деталей. Из смеси истории и воображения рождается вымышленный мир, который выглядит таким же реальным, как наш собственный.

Хотя в «Джонатане Стрендже и мистере Норрелле» присутствует тот же элемент игры, что в «Гарри Поттере», роман одновременно грустный и трагический – прямая противоположность детскому чтению… Кларк написала пронзительно точную книгу о вечных истинах.

Дивно. Затейливое переплетение исторической прозы с литературной сказкой понравится каждому, кто любит погрузиться в мир, созданный великолепным рассказчиком.

Феноменально… Если, читая «Гарри Поттера», хочется вновь стать ребенком, «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» напоминает, что быть взрослым куда увлекательнее.

Январь, я приезжаю в загородный йоркширский дворец. Парк скрыт за туманом и дождем. Дворец – полутемный лабиринт великолепных, но запустелых комнат, наполненных зимними тенями и отзвуками шагов.

Все нравится мне невероятно: идеальная обстановка для романа, стилизованного под девятнадцатый век.

Первый раз мне позвонили и сказали о возможной съемке телесериала по «Джонатану Стренджу и мистеру Норреллу» много лет назад, но теперь, когда время пришло и я здесь, в Вентворт-Вудхаусе, на меня накатывает растерянность. И дело не только в масштабе происходящего. (Взять хоть целый парад грузовиков перед фасадом, – может, мне надо кого-нибудь найти и попросить извинения за доставленные хлопоты?) И не в ощущении потусторонней, вывернутой реальности, – наверное, это свойство всех съемочных площадок. (Взять хоть мили проводов, что змеятся по лестницам и пропадают в темноте одной из сотни безымянных комнат.) Нет, больше всего меня ошеломили люди с прическами начала девятнадцатого века и в нарядах начала девятнадцатого века. Наверное, мне следовало этого ожидать, да их тут и не так много, во всяком случае, по сравнению со съемочной группой.

Однако ничто не подготовило меня к виду собственных персонажей, разгуливающих по дому. Сценарист или драматург, наверное, предвидят такое, писательница – нет и, естественно, решает, что сошла с ума. (Зачем им столько зонтов? Разве эти люди не понимают, что они все вымышленные?)

В той части Вентворт-Вудхауса, которая сейчас изображает палату общин, сэр Уолтер Поул с улыбкой бросается ко мне, чтобы сказать несколько слов. В неимоверно роскошном бальном зале леди Поул и миссис Стрендж исполняют танец собственного сочинения, комичный и в то же время грациозный. (Потом мне подарят фотографию с этой сценой.) Стивен Блэк, серьезный и сосредоточенный, держится в тени. Чилдермасс по-йоркширски раскованно протягивает мне свою колоду Таро – она теплая и приятно грубая на ощупь. Из выстроенного для танца ряда эльфов и фей машет мне джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе. (Что, признаю, совершенно не в его образе.)

Кого я, к некоторому облегчению, не встретила на съемках, так это Джонатана Стренджа и Гильберта Норрелла. Я знаю, что не встретила их, потому что самые заметные черты Стренджа и Норрелла – заносчивость и самовлюбленность. (Мне печально говорить такое о близких людях, но это правда). Те, кого я встретила вместо них – Берти Карвел и Эдди Марсан, – совсем другие, очень милые и душевные.

Месяц спустя мы в Йорке перед собором. Люди идут домой с работы, едут на машинах, едят в ресторанах. Все тихо и обыденно. И только здесь, перед величественным западным фасадом, метет метель. Через нее пробиваются волшебники в черных сюртуках и черных треуголках. В руках у них фонари. Сейчас мистер Норрелл вновь сотворит волшебство в Йоркском соборе. Прохожие останавливаются и смотрят. Посреди Йорка двадцать первого века в обычный будний день внезапно возник странный пузырь никогда не существовавшей Англии девятнадцатого столетия.