Робин Хобб - Убийца шута

Фитц Чивэл!

Зов Силы был криком в моем разуме, нетерпеливым возгласом, неслышным для кого-то еще на рынке. Я мгновенно понял, что это Неттл и что ее переполняет беспокойство. Такова природа Силы: множество сведений передается в один миг. Часть моего разума отметила, что дочь назвала меня Фитцем Чивэлом, не Томом Баджерлоком, просто Томом или даже Сумеречным Волком. Она никогда не звала меня отцом или папой. Я утратил право на эти звания много лет назад. Но «Фитц Чивэл» означало, что речь о делах, скорее связанных с короной Видящих, нежели с нашими семейными узами.

Что случилось?

Я устроился на скамье и нацепил пустую улыбку, одновременно потянувшись с помощью Силы далеко-далеко, к Оленьему замку на побережье. Я видел вздымавшиеся ветви дуба на фоне синего неба – и ощущал вокруг себя темную комнату, где находилась Неттл.

С Чейдом беда. Мы думаем, он упал и, возможно, ударился головой. Его нашли этим утром распростертым на ступеньках, ведущих к Саду Королевы. Мы не знаем, как долго он там пролежал, и мы не сумели привести его в чувство. Король Дьютифул желает, чтобы ты немедленно явился.

Я готов, – заверил я свою дочь. – Позволь мне увидеть его.

Я сейчас к нему прикасаюсь. Ты его чувствуешь? Я не смогла, и Дьютифул не смог, а Олух в полном замешательстве. «Я его вижу, но он не здесь», – так он нам сказал.

Холодные щупальца страха потянулись к моему сердцу. Старое воспоминание о королеве Верити, Кетриккен, упавшей с той же лестницы – она стала жертвой заговора, целью которого было убийство ее нерожденного ребенка, – всплыло из глубин моей памяти. Мне сразу же пришел на ум вопрос, было ли падение Чейда случайностью. Я попытался спрятать эту мысль от Неттл, когда через нее попробовал нащупать Чейда. Ничего.

Я его не чувствую. Он жив? – спросил я, цепляясь за видимость спокойствия.

Я задействовал больше Силы и лучше рассмотрел комнату, где Неттл сидела рядом с кроватью под балдахином. Шторы на окнах были задернуты, в комнате царил полумрак. Где-то рядом горела маленькая жаровня – я ощущал острый запах укрепляющих трав. Я сидел на свежем воздухе, но чувствовал вокруг себя душное, запертое помещение. Неттл перевела дух и показала мне Чейда, каким видела его. Мой старый наставник лежал под одеялами такой прямой, словно его уложили на погребальном костре. Лицо у него было бледное, глаза запали, на виске темнел синяк, и лоб с той стороны опух. Я видел советника короля Дьютифула глазами своей дочери, но не испытывал полного ощущения его присутствия.

Он дышит. Но не просыпается, и ни один из нас не ощущает, чтобы он был здесь. Я как будто касаюсь…

Грязи, – закончил я ее мысль. Так это выразил Олух много лет назад, когда я умолял его и Дьютифула применить Силу и помочь мне исцелить Шута. Для них он был мертв. Мертв и уже начал снова превращаться в землю. – Но он дышит?

Я уже сказала тебе, что да! – Яростное нетерпение, граничащее с гневом, проскальзывало в ее словах. – Фитц, мы бы не обратились к тебе, если бы дело было в простом исцелении. А если бы он умер, я бы так и сказала. Дьютифул хочет, чтобы ты пришел как можно скорее. Даже с помощью Олуха круг Силы не смог до него дотянуться. Если мы не сможем дотянуться, мы не сможем его исцелить. Ты – наша последняя надежда.

Я на рынке в Дубах-у-воды. Мне придется вернуться в Ивовый Лес, упаковать кое-какие вещи и взять вьючную лошадь. Я приеду через три дня или быстрей.

Так не пойдет. Дьютифул знает, что эта идея тебе не понравится, но он хочет, чтобы ты пришел через монолиты.

Ни за что. – Я заявил это с уверенностью, уже зная, что ради Чейда рискну, чего не делал за все годы с той поры, как потерялся в камнях.

От мысли о том, чтобы войти в ту блестящую черноту, волоски у меня на задней стороне шеи и руках встали дыбом. Я испытывал почти болезненный ужас, просто думая об этом. Ужас. И искушение.

Фитц. Тебе придется. Это единственная надежда, какая у нас есть. Лекари, которых мы призвали, совершенно бесполезны, но в одном они пришли к согласию. Чейд… тонет. Мы не можем достичь его с помощью Силы, и лекари твердят, что, согласно их опыту, через пару дней он умрет, его глаза вылезут из орбит от удара по голове. Если ты явишься сюда через три дня, то увидишь, как он горит на погребальном костре.

Я приду. – Я послал эту мысль вяло. Смогу ли себя заставить? Придется.

Через камни, – настаивала она. – Если ты в Дубах-у-воды, то до камня Правосудия на Висельном холме недалеко. Наши карты показывают, что там есть знак для наших Камней-Свидетелей. Ты легко можешь оказаться здесь до заката.

Через камни. – Я попытался скрыть горечь и страх в своих мыслях. – Твоя мать здесь, на рынке со мной. Мы приехали в двуколке. Придется отослать ее домой одну.

Снова нас разлучали дела Видящих, снова простые удовольствия в виде совместного ужина и вечера с песнями менестреля в трактире были украдены у нас.

Она поймет. – Неттл старалась успокоить меня.

Поймет. Но ей это не понравится. – Я освободил свои мысли от Неттл.

Я не закрывал глаз во время разговора, но теперь почувствовал себя так, словно открыл их. Свежий воздух и шум летнего рынка, пестрые пятна яркого солнечного света, падавшего сквозь дубовую листву, даже девушка в красных туфельках как будто вторглись в мою мрачную реальность. Я понял, что, пока был во власти Силы, мой невидящий взгляд был устремлен на девушку. Теперь она смотрела в ответ, вопросительно улыбаясь. Я поспешно опустил глаза. Пора идти.

Я быстро допил остатки сидра, с шумом поставил пустую кружку обратно на стол и поднялся, взглядом выискивая в суете рынка Молли. Заметил ее в тот же миг, когда она заметила меня. Когда-то она была такой же стройной, как девушка в красных туфельках. Теперь Молли перешагнула тот рубеж, что принято звать средним возрастом. Она двигалась сквозь толпу уверенно, пусть и не проворно, маленькая, крепкая, с яркими темными глазами и решительным выражением рта. Она несла отрез мягкой серой ткани, перебросив его через руку, как военный трофей, добытый с большим трудом. Залюбовавшись Молли, я на миг забыл обо всем – просто стоял и смотрел, как она приближается. Она улыбнулась и похлопала по своей покупке. Я пожалел лавочника, не сумевшего победить ее в искусстве торга. Она всегда была бережливой и хозяйственной; превращение в леди Молли из Ивового Леса ничего в этом смысле не изменило. Солнечный свет играл на серебряных нитях в ее темных волосах.

Я наклонился, чтобы поднять остальные покупки Молли, лежавшие у моих ног. Там был горшочек с ее любимым мягким сыром и пучок листьев калки для душистых свечей, а еще аккуратно завернутый пакет с яркими красными перцами, которые, как она предупредила меня, нельзя было трогать голыми руками. Молли купила их для бабушки нашего садовника – та уверяла, будто знает рецепт снадобья, способного облегчить боль в узловатых старых пальцах, и Молли хотела попробовать. В последнее время у нее ныла поясница. Рядом с пакетом был закупоренный сосуд с чаем от малокровия.