Роберт Холдсток - Лес Мифаго. Лавондисс

– Магидион ! – крикнула она. – Стивен, Магидион ! Идти. За мной.

Я тут же стал надевать носки, штаны и сапоги, а она стояла рядом, подгоняя меня. И каждые несколько секунд переводила взгляд на лес, потом опять на меня. И когда она глядела на меня, то улыбалась.

Наконец я оделся, и она повела меня вниз, потом к опушке; по дороге она припустила как заяц, и я едва не потерял ее из виду.

Она ждала меня, наполовину спрятавшись за кустом, перед первым большим деревом. Я попытался заговорить, но она протянула палец к моим губам. И тут я тоже услышал его: мрачный звук, никогда такого не слышал. Рог – или какое-то создание ночи – тянул одну и ту же глубокую раскатистую ноту, поднимавшуюся к печальным небесам.

Гуивеннет едва не верещала от радости, забыв о своей твердости воина; взволнованная, она тянула меня на поляну. Однако через несколько шагов остановилась, слегка поднялась на цыпочки и поцеловала меня прямо в губы. И магия этого мгновения заставила мир вокруг меня превратиться в горячий летний день. Только через несколько долгих секунд холодная ночь вернулась обратно, и Гуивеннет опять стала мигающим силуэтом впереди, настойчиво зовущим меня за собой.

Опять крик, долгий и громкий; рог, теперь я был уверен. Призыв самой лесной страны, охотничий рог. И он приближался. Гуивеннет мгновенно остановилась; сам лес затаил дыхание, пока звучал рог, и, только когда мрачный звук растаял вдали, шепчущая ночная жизнь опять забила ключом.

Я выбежал к девушке, сидевшей на земле недалеко от поляны. Она потянула меня вниз, жестом приказав молчать, и мы вместе, сидя на корточках, смотрели на темное пространство перед собой.

Далекое движение. Огонек мигнул слева, потом впереди. Я слышал, как Гуивеннет дышит, напряженно и возбужденно. Кто-то приближался, друг или враг. Рог прозвучал в третий раз, последний, так близко, что я испуганно вздрогнул. Лес вокруг меня пришел в ужас, маленькие создания стали перелетать с места на место, каждый квадратный ярд подлеска шевелился и шуршал, все спасались бегством.

Огни впереди, не гаснут! Пламя, громко потрескивая, лизнуло нижние ветки дубов. Огни приближались, двигаясь из стороны в сторону.

Гуивеннет встала, жестом приказав мне оставаться на месте, и пошла вперед. Маленький силуэт, освещенный ярким светом факелов, уверенно вышел на середину поляны; она крепко держала копье, готовая сражаться, если потребуется.

И тогда мне показалось, что от мрака ночи отделились темные стволы деревьев и вступили на поляну. На мгновение сердце замерло в груди, и я сдавленно вскрикнул, предупреждая ее, и только потом сообразил, что веду себя глупо. Гуивеннет гордо и уверенно стояла, ожидая. Огромные темные тени подошли к ней, двигаясь медленно и осторожно.

Четверо из них, с факелами в руках, окружили поляну. Остальные трое подошли к кукольной фигурке. Из их голов росли огромные изогнутые рога; свет факелов отражался от пустых глазниц, смотревших с ужасных оленьих морд. В ночном воздухе поплыл прогорклый запах шкур, кожи и животных, поедаемых паразитами; он смешивался с острым запахом смолы, или что там еще горело в их факелах. Изодранная одежда, бедра закрывает мех, скрепленный ползучими растениями. Вокруг шей, лодыжек и рук сверкают камни и металл.

Фигуры остановились. Послышалось что-то вроде смеха или низкого рыка. Самая высокая из троих шагнула к Гуивеннет и сняла с головы шлем в виде головы оленя. Из-под него появилось улыбающееся лицо, черное, как ночь, и широкое, как дуб. Он что-то проговорил и опустился на колено; Гуивеннет подошла к нему и положила обе руки и копье поперек короны, украшавшей его голову. Все остальные закричали от радости, тоже сняли свои маски и стеснились вокруг девушки. Раскрашенные в черный цвет лица, нечесаные или заплетенные в косички бороды, одетые в темные меха и шерстяные ткани тела, едва отличимые от окружающей их ночи.

Самый высокий обнял Гуивеннет и так сильно прижал к себе, что ее ноги оказались в воздухе. Она засмеялась, выскользнула из удушающих объятий, подошла к каждому из них и дружески пожала руку. На поляне зазвучала веселая болтовня, счастливые и радостные приветствия возобновленной дружбы.

Я не понимал ни слова. Это был даже не бритоник, на котором говорила Гуивеннет, но скорее сочетание смутно различимых слов, звуков леса и животных, очень много щелчков, свиста и даже лая; какофония, на которую Гуивеннет отвечала тем же самым. Через несколько минут один из них заиграл на костяной дудке. Простая навязчивая мелодия, напомнившая мне народную песню, которую я как-то раз слышал на ярмарке; кто-то играл, а плясуны, выряженные героями легенды о Робин Гуде, извивались в странных танцах… Где же это было? Где?

Ночь, маленький городок в Стаффордшире… я крепко держусь за руку мамы, толпа сдавила нас со всех сторон. Воспоминания вернулись… Эбботс Бромли, все едят поджаренного быка и запивают галлонами лимонада. Улицы забиты людьми и исполнителями народных танцев, Крис и я хмуро бредем по ним; мы устали, проголодались и хотим пить.

Но вечером мы устроились в саду огромного особняка, смотрели и слушали танцы, исполняемые людьми с рогами оленей на голове, а скрипка выводила веселую мелодию. Даже тогда, совсем ребенком, я весь дрожал от таинственных звуков навязчивой мелодии, она связывала какую-то часть меня с прошлым. Она была чем-то таким, что я знал всю жизнь, но и не подозревал об этом. Кристиан тоже чувствовал это. Толпа притихла; в музыке и в рогатых танцорах, ходящих по кругу, было что-то настолько первобытное, что всякий вспомнил, бессознательно, о прошедших временах.

И вот опять та же самая мелодия. И опять по моему позвоночнику побежали иголки. Гуивеннет и рогатый предводитель радостно танцевали, держась за руки, кружась вокруг друг друга; другие мужчины подошли ближе, их факелы вспыхнули ярче.

И внезапно, в самый разгар веселья, неуклюжий танец прекратился.

Гуивеннет повернулась ко мне и призывно махнула рукой. Я вышел из-под прикрытия деревьев. Гуивеннет что-то сказала предводителю ночной охоты, и он широко улыбнулся. Он медленно подошел ко мне и обошел кругом, внимательно разглядывая, как если бы я был скульптурой. Он него совершенно невообразимо пахло, а еще несвежее, зловонное дыхание… Он был выше меня на целую голову. Он протянул руку и дружески сжал мое правое плечо гигантскими пальцами; совсем простой жест, но я решил, что он сломает мне кость. Но из-под густого слоя черной краски появилась широкая улыбка, и он сказал:

– Масгойриш к’к’ зас’к хурас. Арт’с. У?

– Полностью согласен, – прошептал я, улыбнулся и, в свою очередь, сжал его плечо: под шкурой скрывались стальные мышцы. Он зашелся громовым смехом, покачал головой и вернулся к Гуивеннет. Они поговорили несколько секунд, потом он взял ее руки в свои и прижал их к своей груди. Гуивеннет обрадовалась, и, когда этот короткий ритуал закончился, он опять встал на колено, а она наклонилась и поцеловала его в затылок. Потом подошла ко мне, идя медленно и не так возбужденно, хотя мне показалось, что в свете факелов ее лицо пылает предчувствием и страстью. Возможно, любовью. Она взяла меня за руки и поцеловала в щеку. Бритт последовал за ней.