Роберт Холдсток - Лес Мифаго. Лавондисс

Он что-то хрипло крикнул, и один из старших воинов кинул ему грубую веревку с петлей на конце. Он накинул петлю мне на шею, а свободный конец перебросил через сарай. В следующее мгновение веревка напряглась, петля потянула меня вверх, и мне пришлось встать на цыпочки. Я мог дышать, но не мог расслабиться. Я начал задыхаться, и Кристиан улыбнулся, зажав воняющей рукой мне нос и ноздри.

Потом провел пальцем по моему лицу. Почти чувственное касание. Когда я попытался вздохнуть, он освободил мой рот, и я благодарно втянул воздух в легкие. И все это время он с любопытством смотрел на меня, как будто пытался найти какое-то воспоминание о дружбе между нами. Его пальцы по-женски гладили мой лоб, щеки, подбородок и содранную веревкой кожу на горле. И он нашел амулет в виде листа дуба, который я носил на шее. Нахмурившись, он схватил серебряный лист и уставился на него.

– Где ты его взял? – удивленно спросил он.

– Нашел.

Какую-то секунду он молчал, потом сорвал шнурок с моей шеи и прижал серебряный лист к губам.

– Только за это я бы убил тебя. Потеряв его, я решил, что моя судьба решена. Теперь я верну ее. Я все верну…

Он повернулся, посмотрел на меня, потом ощупал глаза и лицо.

– Как много лет… – прошептал он.

– Что с тобой произошло? – сумел я выдохнуть. Веревка тянула меня и злила. Он видел и мою злость, и мое униженное положение, но в сверкающих темных глазах не было и признака сострадания.

– Много чего, – сказал он. – И я слишком долго искал. Но я нашел ее наконец. Я бегу уже слишком долго. – Он задумчиво посмотрел мимо меня. – Возможно, этот бег никогда не кончится. Он все еще преследует меня.

– Кто?

Он опять посмотрел на меня.

– Зверь. Урскумуг. Старик. Черт бы побрал эти глаза. Черт бы побрал эту душу, он идет за мной, как собака по следу. Он всегда здесь, всегда в лесу, всегда за крепостью. Всегда, всегда. Я устал, брат. По-настоящему устал. Наконец-то… – он поглядел на сгорбившуюся фигурку девушки. – Наконец-то я нашел то, что искал. Гуивеннет, мою Гуивеннет. Если я умру, мы умрем вместе. Мне уже не надо, чтобы она любила меня. Она будет моя, и я использую ее. Она поможет умирающему. Она вдохновит меня на последнее усилие. Я убью эту чертову тварь.

– Я не могу разрешить тебе ее взять, – сказал я безнадежным голосом. Кристиан нахмурился, потом улыбнулся, но ничего не сказал, только направился к костру. Он шел медленно, задумчиво. Около костра он остановился и уставился на дом. Один из его людей, длинноволосый воин в изодранной одежде, подошел к телу Китона, встал на колени над ним, вытащил длинный нож и занес его над грудью летчика. Потом внезапно остановился и заговорил на непонятном языке. Кристиан посмотрел на меня и в ответ что-то рявкнул. Воин сплюнул, зло вскочил на ноги и вернулся к костру.

– Болотник разозлился, – сказал Кристиан. – Они голодны и хотели съесть его печень. Свиньи им не хватило. – Он усмехнулся. – Я сказал «нет». Пожалел твои чувства.

Он подошел к дому и исчез внутри. Его долго не было. Гуивеннет посмотрела на меня только однажды. Ее лицо было мокрым от слез. Ее губы шевелились, но я ничего не услышал.

– Я люблю тебя, Гуин, – крикнул я. – Мы выпутаемся, вот увидишь. Не бойся.

Но, похоже, она не услышала меня и опять склонила на грудь избитое лицо. Она стояла на коленях, связанная и окруженная дикими стражами.

В саду кипела бурная деятельность. Одна из лошадей запаниковала, встала на дыбы и рвалась с привязи. Люди ходили туда и сюда, одни рыли яму, другие сидели у костра, громко разговаривали и смеялись. А вокруг горел лес. Ужасное зрелище!

Наконец Кристиан вышел из дома. Он сбрил седую бороду и заплел длинные седеющие волосы в косичку. Широкое лицо сразу стало сильным, хотя челюсти оказались слегка слабоваты. И он стал сверхъестественно похож на отца – именно таким я запомнил его перед отъездом во Францию. Но был больше и жестче. В одной руке он нес пояс с мечом, в другой – бутылку с аккуратно отбитым горлышком. Вино?

Он подошел ко мне, жадно выпил и оценивающе чмокнул губами.

– Как я и думал, ты не нашел запас, – сказал он. – Сорок бутылок лучшего бордо. Я даже забыл его вкус. Великолепно. Хочешь попробовать? – Он махнул бутылкой. – Выпей перед смертью. Тост. За братство, за прошлое. За сражения, победы и поражения. Выпей со мной, Стив.

Я покачал головой. Кристиан какое-то мгновение выглядел разочарованным, потом тряхнул головой, прижал бутылку ко рту и пил до тех пор, пока не задохнулся. Рассмеявшись, он бросил бутылку самому мрачному из своих товарищей, Болотнику, тому самому, который хотел вырезать печень из тела Гарри Китона; тот допил оставшееся вино и бросил бутылку в лес. Остальные бутылки, которые я так и не сумел найти, сложили в самодельные мешки и распределили среди ястребов.

Огонь в лесу постепенно угасал. Какое бы заклинание ни вызвало его, магия уже рассеялась; в воздухе висел сильный запах золы. Внезапно около ворот появились две странные фигуры и побежали вдоль изгороди. Их почти нагие тела были покрыты белым мелом, но лица оставались черными. Длинные волосы поддерживала кожаная повязка. Они несли длинные костяные жезлы, которыми били по деревьям. Там, где они пробегали, пламя вспыхивало вновь, такое же яростное, как и раньше.

Наконец Кристиан вернулся ко мне, и только тогда я сообразил, чем вызвана эта отсрочка, странная пауза: он не знал, что делать со мной. Выхватив нож, он воткнул его в стену сарая, рядом со мной, навалился на рукоятку всем весом, положив подбородок на руки, и уставился не на меня, а на черные как смоль доски. Усталый человек, утомленный человек. Все в нем говорило об этом, от дыхания до теней вокруг глаз.

– Ты постарел, – сказал я, констатируя очевидное.

– Неужели? – Он слабо улыбнулся, а потом медленно заговорил: – Да. Постарел. Прошло много лет, для меня. Я очень долго шел внутрь, пытаясь убежать от твари. Но чертова зверюга пришла из самого сердца; я так и не смог избавиться от нее. Там, за выгнутой поляной, находится странный мир, Стивен. Странный и ужасный. Старик знал так много, и он знал так мало. Он знал о сердце леса; возможно, видел его или слышал о нем, или представлял себе, что это такое, но его единственный путь туда… – Он замолчал и с любопытством посмотрел на меня. Потом опять улыбнулся, выпрямился, погладил меня по щеке и тряхнул головой. – Клянусь лесной нимфой Хендрайамой, что же мне делать с тобой?

– Почему бы тебе не оставить меня и Гуивеннет в покое и не дать нам жить счастливо и так долго, как мы хотим? А ты делай то, что должен: возвращайся обратно в лес или, наоборот, возвращайся сюда. Будешь жить с нами, Кристиан.

Он опять наклонился к ножу; его лицо оказалось так близко от меня, что я мог бы коснуться его губами. И при этом брат не глядел на меня.