Ли Бардуго - Язык шипов

В сопровождении толпы Айяма и монстр поднялись вверх по холму, миновали широкие ворота замка. Завидев Айяму, дворцовые стражники вытянулись в струнку и отдали ей честь, ибо она шла с гордо поднятой головой. Нет, она не изменилась и оставалась все той же приземистой неуклюжей простолюдинкой, кухонной прислугой, но в то же время была девушкой, которая трижды выжила после встречи со свирепым монстром, а теперь вела его, связанного, по городу. Чудовище громко фыркало и грозно сверкало глазами на всякого, кто осмеливался приблизиться; витые рога таинственно светились алым.

Король не стал дожидаться в тронном зале, а вышел во всем своем великолепии на широкую лестницу вместе с королевой и красавцем-принцем и сверху воззрился на пришедших.

– Зачем ты привела чудовище к моим дверям? – вопросил он Айяму. – Я велел принести его сердце.

– Я так и сделала, – ответила девушка своим сильным, чистым голосом, который разнесся над притихшей толпой, словно звуки боевого рога. – Его сердце принадлежит мне, а мое – ему.

– Ты решила полюбить монстра? – удивился король. Толпа приглушенно загудела. – Даже уродина вроде тебя заслуживает большего.

Айяма, привыкшая к оскорблениям, словно и не услышала издевки.

– Лучше любить честного монстра, чем присягнуть на верность лживому правителю. – Девушка вскинула терновый нож и нацелила острие клинка в грудь королю. – Когда войны приносили тебе поражения, а в долине поднимались беспорядки, ты сам приказывал резать скотину и уничтожать злаки, чтобы люди страшились мнимого чудовища и не видели, что за глупец сидит на троне.

– Твои слова – речи изменницы! – вскричал король.

– Мои слова – истинная правда.

– Этот безобразный монстр не способен говорить за себя сам?

Зверь посмотрел на своего отца и промолвил:

– Такой негодяй, как ты, не заслуживает, чтобы с ним разговаривали. Я доверяю пересказ моей истории Айяме.

– Это существо убило моих солдат и охотников! – заревел король. – И сложило башню из их костей!

– Верно, – подтвердила Айяма, – ведь ты послал их убить твоего родного сына, хотя сам же выпустил его из лабиринта. Ты нарочно дал ему волю, чтобы из-за страха перед чудовищем мы забыли о братьях и сыновьях, что гибнут на твоей войне, и о непомерных поборах, благодаря которым крыша твоего дворца сияет золотом.

– Заткните эту девчонку! Не позволяйте ей распространять гнусную ложь! – крикнул король стражникам.

Те с большой неохотой повиновались приказу, вытащили кинжалы и напали на Айяму. Однако сколько бы ударов ей ни наносили, девушка оставалась целой и невредимой. Когда же она сняла шляпу, все увидели, что она более не человек. Язык Айямы раздвоился; глаза горели опаловым огнем, а волосы извивались и лизали воздух золотисто-оранжевыми змейками пламени. Девушка превратилась в монстра, и отныне ее не мог поразить ни один клинок. Ножом из тернового шипа она разрубила колючие побеги, которыми были связаны лапы зверя.

Горожане закричали и затопали; некоторые в страхе отвернулись. Айяма же стояла, как скала, упершись ногами в землю. Чистый, мощный голос загремел в вышине, точно раскат грома:

– Говори правду! – повелела королю девушка-монстр.

Бессовестный правитель уже раскрыл рот, готовый высыпать очередную порцию лживых слов – огромную, словно стая саранчи, но его опередила королева.

– Да! – воскликнула она. – Это он совершил все злодеяния, он держал моего сына в темном подземелье и никого к нему не пускал; он дал ему свободу, только чтобы сделаться храбрецом в глазах простого народа, а сына вновь выставить чудовищем!

Люди смотрели на заплаканное лицо королевы и верили каждому ее слову. Толпа опять загудела, на этот раз требуя голову короля, и даже старший красавец-принц посмотрел на отца с презрением.

Однако у Айямы было доброе сердце, и она явила народу пример милосердия. Девушка-монстр не позволила причинить королю вред и вместо казни заточила его в лабиринте. И по сей день, если вам доведется проезжать по этой самой долине мимо этого самого города в особенно тихую ночь, вы можете услышать, как бывший правитель воет, беснуется от ярости и грозит отмщением. Проклятья, что изрыгают его уста, отражаются от стен тюрьмы, выстроенной по его приказу, где он, спотыкаясь, бродит в поисках поворота, который наконец приведет к выходу.

Когда с королем было покончено, зверь попытался простить свою мать за то, что не защитила его ни сразу после рождения, ни в последующие долгие годы. И хотя прощение далось ему нелегко, со временем он сумел это сделать – благодаря Айяме, которая научила его испытывать другие чувства помимо злобы и гнева. С тех пор королева мирно проводила свои дни, заботясь об айвовых деревьях в саду.

После долгих ухаживаний и пересказов многочисленных историй Айяма и зверь поженились. Почетное место на свадьбе отвели старой Ма Зиль, которая трижды отправляла внучку в волшебный лес. В молодости Ма Зиль и сама не блистала красотой и твердо знала, что для волнующих приключений требуется лишь храбрость. Что же до Кимы, то она вышла замуж за красавца-принца, старшего королевича, и, поскольку оба они не питали интереса к политике, трон вместе со всей государственной морокой перешел к Айяме и ее мужу. Вот так и вышло, что в западной долине стали править король и королева – монстры, коих народ обожал, а враги страшились.

Теперь в долине придают меньше значения внешней красоте. Будущие матери поглаживают округлившиеся животы и возносят молитвы о будущем. Женщины молятся о летних дождях, о том, чтобы их дети росли храбрыми, умными и сильными, чтобы предпочитали правду выгоде. В молитвах они просят небо послать им красноглазых сыновей и рогатых дочерей.

ПЕРВОЙ ОПАСНОСТЬЮ, КОТОРОЙ ИЗБЕГНУЛ лисенок, были материнские челюсти.

Оправившись от тягот произведения на свет потомства, мать-лисица оглядела свой выводок и вздохнула. Прокормить такую ораву будет трудно, да, по правде говоря, она и сама изрядно проголодалась после родов. Лисица выхватила из помета двух самых мелких детенышей и быстренько ими закусила. Уже потом она обнаружила среди других щенят крохотный, извивающийся комочек с пятнистой шерсткой и желтыми глазами.

– Надо было съесть тебя первым, – сказала лисица. – В этой жизни ты обречен страдать.

К удивлению мамаши, комочек возразил:

– Не ешь меня, матушка. Лучше перетерпеть голод сейчас, чем потом жалеть о содеянном.

– Нет уж, лучше от тебя избавиться, чтобы ты не мозолил глаза. Что скажут другие, когда увидят эдакого уродца?