Глен Кук - Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма

Последней, смерив Длиннотень холодным взглядом, ушла девочка. Ее глаза казались древними и недобрыми, словно само время. Жуткое создание, что ни говори.

Интересно, что подумал Старик, когда увидел ее? Если вообще осмелился посмотреть.

– Они думают, я сам не ведаю, что творю, – сказал Длиннотень.

– Мои войска потеряли все завоеванное, – ответил Могаба. – А теперь они теряют и боевой дух.

– Наверное, так и есть. Но в каком бы направлении ты ни атаковал, это лишит тебя моей защиты. После гибели товарищей мне уже не дотянуться так далеко, как прежде. Рискнул бы ты встретиться с вражеским колдовством без моей поддержки?

Могаба хмыкнул, глядя на сияющее плато.

– Ты считаешь меня трусом, генерал, потому что я не склонен недооценивать эту угрозу?

– Это действительно серьезная угроза. И я высоко ценю твою помощь. Тем не менее я могу сделать немало. Нож, которому ты позволил частные операции, одержал громкие победы. Он неоднократно доказывал, что таглиосцы теряются, если ударить в слабое место.

– Ты доверяешь Ножу?

– Больше, чем прочим. Ему, как и мне, некуда бежать. Однако полностью я не доверяю никому. Особенно нашим союзникам. И Ревуна, и обманника привели к нам отнюдь не симпатии.

– И то верно. – Длиннотень, похоже, смягчился. – Я должен объясниться, генерал.

Удивление Могабы ясно показывало, что это из ряда вон выходящий случай.

– Плато вовсе не держит меня взаперти. Я могу ненадолго покинуть Вершину и при необходимости это сделаю. Охрана Врат Теней свежа, сильна и надежна, и я ее полностью контролирую. Но если решу выбраться отсюда, мне придется действовать тайно.

Могаба снова хмыкнул.

– А здесь я пребываю постоянно лишь потому, что в игре есть участники, которые не любят находиться на виду.

Могаба нахмурился. Я тоже не понял.

– Ревун принадлежит к клану, некогда известному как Десятеро Взятых.

– Я знаю.

– Грозотень тоже прошла эту школу рабства. Ее соученицей была сестра Сеньяк, носившая прозвище Душелов.

– Вроде мы с ней встречались.

– Да. При Штормгарде. Она тебя там изрядно оконфузила.

На самом деле это была Госпожа. Или нет?

Могаба кивнул. Удивительно. Похоже, с годами он научился держать норов в узде.

– Несколько лет тому назад мы с Ревуном допустили промашку. Мы захватили Душелов, будучи уверены, что это ее сестра. Она в то время изображала из себя Сеньяк, так что обознаться было несложно. В суматохе, поднявшейся позже, ей удалось бежать. И хотя обращались мы с ней без жестокости, она почему-то держит на нас зуб. И с тех пор вредит нам и ждет возможности нанести мощный удар.

– Думаешь, в твое отсутствие она может посетить Вершину и оставить дверь незапертой?

– Верно.

Ха! Трудненько представить взломщика, которому удастся проникнуть в эту невероятную крепость.

Могаба вздохнул:

– Значит, нравится мне это или нет, все решится на равнине Чарандапраш.

– Да. И ты победишь?

– Конечно. – Самоуверенности Могаба не растерял. – Если Костоправ не изжил своего порока, имя которому – мягкость.

– Как понимать тебя?

– Он прячет лицо под сотней масок. Мягкость может оказаться одной из них.

– Значит, ты неравнодушен к этому человеку, хоть и желаешь избавиться от него?

– Мы ведем игру с его войсками, не атакуя слабых мест. Даем ему время на раздумья, планирование и маневры. Значит, ему нет нужды действовать изощренно и скрытно. Его дивизии повсеместно продвигаются вперед. В пограничных землях Черного Отряда боятся сильнее, чем тебя. По жестокости эта война не идет ни в какое сравнение с той, что Костоправ вел против Сингха и его культа. Насколько я помню, тогда он брал пленных и мог даже помиловать душилу, согласившегося отречься от своей веры.

«Ну да, как же», – усмехнулся я. Но сразу вспомнил, что однажды Капитан действительно кого-то пощадил.

– Возможно, это Сеньяк решила дать наглядный урок.

– Да, возможно. У нее крутой нрав. Но ее влиянием не объяснить попытки Костоправа поймать Ножа, которые обошлись в семь тысяч жизней.

Что-что? Это новость…

– Нож его предал.

– Как и я. Но я принадлежал Отряду, а Нож – всего-навсего искатель приключений, в число братьев он не входил. И за мной Костоправ так не охотился. Война с Ножом – его личная война.

История с Ножом, его вознесением и бегством, ошеломила уйму народу, а особенно его дружков Корди и Лебедя. Меня тоже можно внести на одно из первых мест в этом списке. Ходили слухи, что Костоправ вдруг обнаружил нечто серьезное между Ножом и Госпожой. В общем, что бы то ни было, Нож владел его помыслами наравне с душилой Сингхом.

Госпожа его вендетте не мешала. Но и не помогала.

– Тебя это тревожит?

– Не понимаю я Костоправа. В некоторых отношениях он становится опасно непредсказуем. И одновременно превращается в верховного жреца, чья религия – легенда о Черном Отряде. Он не признает никаких богов, кроме своих драгоценных Анналов.

Ну, это неправда. Старик, наоборот, с каждым днем теряет к этой легенде интерес. Однако я простил Могабе гиперболу: он пытался в чем-то убедить Длиннотень.

– Я боюсь, – продолжал Могаба, – не стал ли он слишком коварен, не применит ли нечто новое, чего мы не поймем, пока не будет слишком поздно.

– Что бы он ни применил, он движется навстречу поражению.

– Да, он придет… Но так ли уж неизбежно его поражение?

Я понял, что обоих мучают сомнения – по большей части друг в друге.

– Ты снова и снова возвращаешься к моим запретам. Прекрати. Боишься его?

– Не то слово. Даже сильнее, чем Госпожу. Эта женщина откровенна в своей враждебности. Она устремляется вперед со всем, что имеет в наличии. А Костоправ скажет: «Смотри! Птичка!» – и вонзит нож в спину. Он тоже бросит против нас все свои войска, но как он это сделает? Костоправа нельзя назвать человеком чести.

Нет, Могаба не упрекал Старика в подлости, но хотел сказать, что Костоправ не рыцарь в том смысле, какой придает этому слову он сам.

– Его рассудок расстроен. Я уверен, Костоправ порой сам не ведает, что творит. На склоне лет он повидал такое, о чем не сказано в его Анналах.

Снова врешь, скотина. За четыреста лет в Анналах накопилась уйма примеров на любые случаи жизни. Вот только не всякий умеет их находить.

– Он не всесилен, генерал.

– Конечно. Таглиосцы ненадежны, они грызутся между собой.

– И это может стать причиной его падения. Политически у него нет иного выбора, кроме как попытать счастья на Чарандапраше. Где мы и сокрушим его.

– И что, если это удастся? Надо подумать о том, как избавить мир от чумы по имени Черный Отряд.

– О чем ты?

– Даже победы в генеральном сражении будет недостаточно. Если хоть один из них выживет и сохранит Копье Страсти, против нас поднимутся новые армии. Госпожа доказала это.