Джоанн Харрис - Завет Локи

А Эван с явным интересом посмотрел на нее и спросил:

– Он что, все время у тебя внутри? И каково ощущение? Это что же, в один миг произошло или постепенно?

Попрыгунья хлюпнула носом.

– Сперва я даже решила, что это, в общем, классно. Но только потому, что я не верила, что он настоящий. Мне казалось, это какая-то игра. А это была реальная действительность, и он на самом деле там, во мне, и я хочу, чтобы все это прекратилось и он оттуда убрался…

– Помолчи минутку, пожалуйста, – попросил я вслух. От ее слов мне реально становилось не по себе. И потом, мне было просто обидно – словно мало я испытал, когда меня приговорили к вечному заточению в Нифльхейме, а я ухитрился не только улизнуть оттуда, но и найти способ проникнуть в подходящее человеческое тело! И вот теперь хозяйка этого тела воспринимает меня как самого обыкновенного захватчика!

«Но ведь ты и есть самый обыкновенный захватчик! – мысленно взвыла Попрыгунья. – И это моя голова и мои мысли, а вовсе не твои!»

Что ж, у нее были все основания так говорить. И все же ее реакция показалась мне излишне яростной.

– Вот так всегда, – с горечью заметил я. – Никто и никогда не хотел дать мне хотя бы один шанс. Ни в Асгарде, ни в царстве Сна, ни в Срединных Мирах. Ну скажи: что плохого я тебе сделал? Ничего. Я не причинил тебе ни малейшего зла, хотя мог бы запросто свести тебя с ума и навсегда завладеть и твоим телом, и твоими мыслями. Но я этого не сделал, ибо считал, что поступить так было бы неправильно.

– Однако ты все же об этом подумывал! – запальчиво возразила Попрыгунья.

– Ну и что? Да пристрелите меня, но думать – это отнюдь не преступление.

И я повернулся к Эвану, который по-прежнему смотрел на нас во все глаза. Даже, пожалуй, с восхищением смотрел. А кудлатая белая собачонка снова заскулила, надеясь, видимо, получить от меня еще кусочек пиццы.

– Вот ты, судя по всему, человек разумный, так скажи: разве был у меня выбор? – спросил я у Эвана. – Естественно, увидев спасительный линь, я за него ухватился! И, честно говоря, если б у меня действительно был выбор, я бы точно не выбрал тело какой-то тощей девчонки, у которой, черт побери, совершенно идиотское, извращенное отношение к еде!

Я понимал, что пользуюсь в основном словарным запасом самой Попрыгуньи, а потому значение многих произносимых мною слов доходило до меня как бы с некоторым опозданием и сопровождалось с ее стороны взрывами самых разнообразных чувств и воспоминаний: передо мной то возникали какие-то образы из ее детства, то картинки из модных журналов, то рецепты травяных чаев, которыми увлекалась ее мать, то какие-то непонятные цифры на весах в ванной комнате… Затем снова появилась эта противная Стелла и зазвучала дурацкая песенка про загадочного сухопутного кита , который «по берегу бежит»; судя по всему, эта песенка вспоминалась Попрыгунье каждый раз, как у нее портилось настроение…

– Прости, пожалуйста, – поспешил извиниться я. (И откуда только взялась у меня эта привычка без конца извиняться?) – Я не хотел тебя обидеть.

«Теперь ты еще и извиняешься? – возмутилась Попрыгунья. – А как насчет того, чтобы попросту отсюда убраться?»

Я вздохнул и опять повернулся к Эвану:

– Нет, ты видишь? Что бы я ни сделал, все всегда кончается именно так. Уберите отсюда Локи. Он не нашего поля ягода. Он вообще к нашему кругу не принадлежит. И потом, он же фрик, урод, ему и верить-то ни в коем случае нельзя. Что? Кто-то умер? Естественно, виноват проклятый фрик Локи. Его надо запереть в самом темном донжоне, да еще и повесить у него над головой здоровенную ядовитую змею!

– Для подобного наказания имелись причины [25] Намек на то, что именно Локи вложил в руки слепого бога Хёда заостренный побег ядовитой омелы и уговорил его выстрелить в Бальдра, его родного брата, который тут же умер, после чего боги и подвергли Локи описанному выше наказанию. , – возразил Эван.

Ну да. Причины, конечно, имелись. Но, пристрелите меня, сейчас дискутировать на эту тему я был совершенно не готов. И потом, Эван наверняка знает подробности гибели Бальдра исключительно со слов Одина.

– Неважно, все это давно уже в прошлом, – сказал я. – Ведь жизнь, по-моему, не стоит на месте?

Эван рассмеялся, и в его смехе мне явственно послышалось нечто весьма знакомое, только я никак не мог определить, в чем тут дело. Это явно было как-то связано с моим прошлым. С некими событиями из совсем другой жизни…

Я пролистал Книгу Лиц, хранившуюся в памяти Попрыгуньи. Значит, так: Эван. Ее лучший друг с раннего детства. Гениально играет в разные ролевые игры. Любимый цвет – густо-красный, цвет крови. Любимый мультфильм – «Тампопо». Любимый роман – «Les Miserables» [26] «Отверженные», роман Виктора Гюго. . Любимое блюдо – пицца-чили с ананасом и большим количеством перца халапенья.

Да, не очень-то много, хотя информация о пицце мне понравилась. Я придвинулся чуть ближе к Эвану, чтобы получше его рассмотреть. На мой взгляд, самый заурядный парень, если не считать этого металлического кресла. Каштановые волосы; безбородый; лицо умное, открытое; явно присутствует чувство юмора. Словом, знакомого в его облике не было ровным счетом ничего. Разве что меня немного смущал тот синий огонь, что пылал в его здоровом глазу. А еще меня преследовало ощущение, что я откуда-то его знаю. Что я всегда его знал…

– Лучше бы все же ты не оказался тем, о ком я подумал, – в задумчивости промолвил я.

А он усмехнулся и сказал:

– Ну, мой дорогой, я разочарован. Я надеялся, что после всего того, через что нам пришлось вместе пройти, ты сразу меня узнаешь, Капитан .

Я так и сел, причем довольно неудачно – на ребро жесткого винилового кухонного табурета. Да уж, надо было, конечно, сразу догадаться! Надо было сразу – упрекал я себя – узнать его хотя бы по этой улыбке, которая столь редко освещала его лицо в Асгарде, и по этому смеху, который там звучал еще реже, частенько предвещая к тому же разные неприятности. И я, разумеется, должен был узнать его по этому горящему синему глазу, смотревшему так остро, что, казалось, его взгляд пронзает меня насквозь. Да, это он дал мне прозвище Капитан. Больше никто и никогда так меня не называл. Никто со времен Конца Света. Вот почему у меня не оставалось ни малейших сомнений…

…что в теле Эвана поселился Один!

Я не выдержал и расхохотался. Великие боги! Неужели и Один, властелин Асгарда, наш Генерал, Создатель Девяти Миров, Повелитель Рун, Летописец древности, оказался в столь унизительном положении, что был вынужден занять тело какого-то убогого юнца, представителя племени Людей, который, судя по всему, даже нормально ходить не может? ..