Ребекка Куанг - Опиумная война

– Я понимаю твой страх, – сказал учитель.

Рин сглотнула комок в горле и стиснула зубы. В голове у нее гудело, и Рин знала, что из глаз вот-вот хлынет поток слез, если их не сдерживать.

– Я не боюсь, – возразила она.

Учитель мягко улыбнулся:

– Конечно не боишься.

Лицо Рин перекосилось, и она бросилась обнимать учителя. Зарыла лицо в его рубаху, чтобы никто не увидел ее слез. Учитель Фейрик похлопал ее по плечу.

Рин проделала весь этот путь через всю страну, в то место, о котором мечтала годами, но обнаружила только враждебный, непонятный город, где презирают южан. У нее не было дома ни в Тикани, ни в Синегарде. Куда бы она ни поехала, куда бы ни сбежала, она везде была сиротой войны, ей нигде не было места.

Она чувствовала себя чудовищно одинокой.

– Не хочу, чтобы вы уезжали, – сказала она.

Улыбка учителя Фейрика потухла.

– Ох, Рин.

– Ненавижу это место, – вдруг выплеснулось из Рин. – Ненавижу этот город. Как они разговаривают… И этот тупой кадет… Похоже, они просто не хотят меня здесь видеть.

– Конечно не хотят, – сказал учитель Фейрик. – Ты же сирота войны. Южанка. Ты не должна была сдать кэцзюй. Наместники заявляют, что благодаря кэцзюй наверх могут пробиться одаренные, но система устроена так, чтобы бедняки оставались неграмотными и знали свое место. Одним своим присутствием ты наносишь им оскорбление.

Он схватил Рин за плечи и слегка наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Послушай, Рин. Синегард – жестокий город. Академия – еще хуже. Ты будешь учиться вместе с детьми наместников. С детьми, которых начали обучать военному искусству, прежде чем они научились ходить. Ты здесь чужая, потому что не такая, как они. Но ничего страшного. Не позволяй этому сбивать тебя с толку. Что бы они ни говорили, ты заслуживаешь учиться здесь. Понимаешь?

Она кивнула.

– Первый день учебы будет как удар под дых, – продолжил учитель Фейрик. – Второй день, возможно, даже хуже. Предметы будут даваться тебе тяжелее, чем подготовка к кэцзюй. Но если кто и может здесь выстоять, так это ты. Не забывай, на что ты пошла ради поступления.

Он выпрямился.

– И никогда не возвращайся на юг. Ты достойна большего.

Когда учитель Фейрик скрылся за поворотом тропы, Рин потерла переносицу, чтобы избавиться от желания расплакаться. Она не позволит новым одноклассникам видеть ее слезы.

Она была одна в этом городе, без друзей, едва говорила на местном языке и не была уверена, что хочет здесь учиться.

Он ведет тебя по проходу. Он старый, жирный и воняет потом. Он смотрит на тебя и облизывает губы…

Она поежилась, зажмурилась и снова открыла глаза.

Да, Синегард пугающий и чужой. Это не имеет значения. Ей больше некуда идти.

Рин расправила плечи и пошла обратно в ворота школы.

Все наладится. Как бы то ни было, здесь в тысячу раз лучше, чем в Тикани.

– А потом она показала на уборную и спросила, не класс ли это, – донесся до нее голос со стороны очереди на регистрацию. – Ты бы только видел ее одежду.

По шее Рин пробежали мурашки. Это был тот парень, которого они встретили во время осмотра академии.

Она повернулась.

Он и правда был красив, даже слишком – большие миндалевидные глаза и скульптурно очерченные губы, которые выглядели прекрасно, даже когда изгибались в ухмылке. Его кожа напоминала белый фарфор, любая женщина в Синегарде убила бы за такую, а шелковистые волосы были почти такой же длины, как когда-то у Рин.

Он поймал ее взгляд и усмехнулся, продолжая так же громко, словно ее не заметил:

– А ее учитель! Похож на развалюху, из тех, кто не может получить в городе работу и клянчит всякую мелочь у городской управы. Я решил, что он может окочуриться по пути в гору, уж больно громко причитал.

За многие годы Рин привыкла к оскорблениям от Фанов. Услышав их из уст мальчишки, она не слишком расстроилась. Но унижать учителя Фейрика, который привез ее из Тикани, спас от жалкого будущего вынужденного брака… Это непростительно.

Рин шагнула к мальчишке и ударила его в лицо.

Кулак вошел в глазницу с приятным шлепком. Парень качнулся на студентов за своей спиной и чуть не рухнул.

– Мерзавка! – завопил он, восстановил равновесие и бросился на нее.

Рин отпрянула, подняв кулаки.

– Хватит!

За их спинами появился кадет в темной рубахе, взмахнув руками, чтобы их разнять. Но парень все равно ринулся вперед, и тогда кадет схватил его за руку и вывернул ее за спину.

Парень пошатнулся и замер.

– Ты что, не знаешь правил? – спросил кадет тихим и спокойным голосом. – Никаких драк.

Парень не ответил, лишь кисло ухмыльнулся. Рин снова захотелось разреветься.

– Имена? – потребовал кадет.

– Фан Рунин, – в ужасе проговорила она.

У них неприятности? Их исключат?

Парень тщетно пытался вырваться из хватки кадета.

Тот сжал его крепче.

– Имя? – повторил он.

– Инь Нэчжа, – выплюнул мальчишка.

– Инь? – Кадет отпустил его. – И с чего вдруг воспитанный наследник благородного дома Инь затеял драку в коридоре?

– Она ударила меня по лицу! – завопил Нэчжа.

Вокруг его левого глаза уже расцветал отвратительный фингал, яркое багровое пятно на фарфоровой коже.

Кадет поднял бровь и посмотрел на Рин.

– И почему ты это сделала?

– Он оскорбил моего учителя.

– Да? Что ж, это меняет дело. – Кадет явно развеселился. – Разве тебе не говорили, что учителей оскорблять нельзя? Это табу.

– Я убью тебя, – огрызнулся Нэчжа на Рин. – Убью, гадина.

– Ну и славно. – Кадет сделал вид, что зевает. – Вы же в военной академии. В этом году у вас будет куча возможностей убить друг друга. Но подождите до распределения по специальностям, хорошо?

Рин и Нэчжа последними остались в главном зале, переделанном из храма на третьем ярусе. Хотя зал был не особо велик, тускло освещенное убранство создавало иллюзию простора, а люди внутри казались меньше. Рин решила, что так и должен чувствовать себя человек в присутствии богов и наставников.

Первый курс, всего пятьдесят студентов, сидел на коленях, по десять человек в ряду. Сложив руки на коленях, щурясь и осматриваясь в тревожном предвкушении. Вокруг них сидели старшекурсники, непринужденно болтая. Смех звучал громче обычного, как будто они специально хотели вызвать неловкость у первогодков.

Через несколько секунд после того как Рин села, распахнулась дверь и появилась миниатюрная женщина, ниже самого мелкого первокурсника. Она двигалась по залу поступью воина – с прямой спиной, четко и уверенно.

За ней шли пять мужчин и одна женщина в темно-коричневых рубахах. Они встали в ряд за ее спиной и перед учениками, спрятав руки в длинных рукавах. Кадеты умолкли и встали, сложив ладони перед собой и опустив головы в легком поклоне. Рин и остальные первокурсники быстро последовали их примеру.