Чарлтон Блейк - Чаролом

Леандра поймала себя на том, что впадает в мелодраматизм. Дурная привычка. А ведь она не позволяет себе дурных привычек, лишь страсти, поэтому… пора сосредоточиться на расследовании.

Но, ради Бога Богов, как, как?

Будучи хранительницей Иксоса, Леандра расследовала десятки убийств, предположительно совершённых неодемонами и их приспешниками. Своего рода семейное ремесло, которому её в своё время обучили родители.

В большинстве расследований Леандра находила виновное божество, перевербовывала его или уничтожала. Некоторые убийства остались нераскрытыми. Она умела осматривать трупы, находить улики, допрашивать свидетелей. Сейчас трупа пока не было, а свидетелей и улик вообще не будет, уж об этом-то она позаботится.

Однако в сравнении с предыдущими расследованиями напрашивалась одна аналогия. Вместо того, чтобы искать подозреваемых, надлежало искать жертву. И Леандра, продолжая разглядывать лунную дорожку, убегающую под центральную палубу катамарана, начала составлять список тех, кого любила.

Много времени это не заняло.

Во-первых, следовало принимать во внимание только тех, чьё убийство способно вызвать у неё крайнее сожаление, которое она почувствовала с помощью пророческого заклинания. Во-вторых, особенной любовью к людям она не отличалась.

Осознание этого заставило Леандру ухмыльнуться тёмной воде и, раз уж на то пошло, вселенскому идиотизму.

Итак, список любимых. Первым, разумеется, шёл её прославленный папочка, лорд Никодимус Марка, Хранитель Лорна и, в зависимости от того, кого бы вы об этом спросили, – истинный Альцион или бесноватый Буревестник. Предположим, он обнаруживает то, что она скрывает, вот вам и мотив для убийства. С другой стороны, Леандра была уверена, что все её секреты останутся при ней. А если даже Никодимус и проведает о них, вряд ли его реакция потребует столь жестокого ответа.

Второй была её мать-драконица, магистра Франческа де Вега, Целительница ордена клириков и Хранительница Драла. И, если то, что сокрыто в сердце Леандры, когда-нибудь вскроется, мать – одна из наиболее вероятных жертв.

Леандра погрузилась в неприятные воспоминания о событиях четырнадцатилетней давности. Война Золотого Меча поставила Империю и Лигу на грань полномасштабного истребления. В те времена Леандра с матерью жили в Порте Милосердия. А потом… смотреть на то, во что превращаются зубы твоей матери… Лишь по чистой случайности мать с дочерью не укокошили тогда друг друга. Леандра думала о материнских зубах, безуспешно пытаясь отгородиться от этого зрелища.

И с несказанным облегчением вспомнила, что мать находится на юге. Два месяца назад Леандре пришло сообщение из Драла, что Франческа и её соратники отправились в Варт. Пожалуй, далековато для убийства.

Странно. Час назад она через богозаклинание ощутила, что некоторые из её будущих «я» испытывают облегчение. Чувствовать эмоции прежде, чем их переживать, было всё равно что слышать эхо прежде крика.

Леандра посмотрела на острова. Выступавший над водой известняк выветрился в столбы, на которых балансировали скалистые монолиты. На вершине самого крупного виднелись поросшие тропической растительностью развалины, так, стены да кучи камней. Всё, что осталось от древнего лотосского города Сукрапора, разрушенного в давней войне с божествами морского народа.

Мысли Леандры вернулись к потенциальным жертвам. Можно было бы добавить в список ещё несколько человек, но, положа руку на сердце, ни один из них, что называется, не тянул. Скажем, её бывшая старушка-нянька. Или Таддеус, адепт Облачного культа и её прошлый любовник. От тех чувств мало что осталось. Напротив, Леандра наскоро помолилась о том, что если уж убийства не избежать, пусть это будет именно Таддеус.

Она вновь ухмыльнулась тёмной воде и, раз уж на то пошло, вселенскому идиотизму.

В голову ей пришла новая мысль. Она перебирает тех, кто находится в Шандралу, но ведь каждую ночь в порту бросают якорь корабли из всех шести человеческих государств.

– Позовите сюда капитана Холокаи, – приказала она.

Лейтенант Пелеки, стоявший у мачты, передал её слова матросам, а те, по цепочке, дальше. Минуту спустя появился Холокаи.

Капитан имел добрых шесть с половиной футов роста, приятные, чуть угловатые черты, чисто выбритые лицо и череп. Прежде всего в глаза бросалась светлая кожа лица и груди, совершенно не тронутых загаром, тогда как конечности и спина были тёмными, почти серыми.

Одет Холокаи был в ярко-красный лангот с узором в виде белого папоротника, повязанный на манер морского народа. В правой руке он держал леймако – традиционное весло, край которого был утыкан зубами акулы мако. Морской народ доверял его только великим воинам и вождям. В руках же Холокои леймако обретал весьма необычные свойства.

Холокаи приветствовал Леандру непринуждённой улыбкой, однако тёмные глаза выдавали его тревогу. Он знал, что на встрече с контрабандистом произошло что-то странное.

Леандра почувствовала, что в присутствии капитана кулак эмоций, пророчески посетивших её час назад, разжимается. Опять это эмоциональное эхо-прежде-крика.

Глядя на Холокаи, Леандра поняла, что если быть до конца честной, надо бы добавить в список потенциальных жертв ещё одно имя.

– Капитан, я должна задать тебе необычный вопрос. Подойди поближе.

Тот нахмурился, но просьбу исполнил. На катамаране трудно было уединиться. Чуткие уши матросов улавливали едва ли не каждое слово. И просьба подойти поближе обязательно вызовет шепотки среди команды. Паршиво, конечно, но ничего не попишешь.

– Мой старый друг… – начала, было, Леандра и осеклась.

О чём следует спрашивать у того, кого вскоре можешь убить?

– Да пошло оно всё, – пробормотала она себе под нос и продолжила. – Можешь ли ты придумать причину, по которой я убью тебя завтра на рассвете?

Холокаи фыркнул.

– Ну ты даёшь, Леа, – сказал он с рокочущим акцентом жителя Внутренних островов. – Может, лучше подумаешь о причине, по которой тебе не захочется меня убивать? Скажем, если нынешней ночью…

– Кай, я серьёзно. Из пророческого заклинания того контрабандиста я узнала, что завтра утром буду поставлена перед выбором: убить кого-то, кому я доверяю… – она решила не употреблять слово «люблю» в его присутствии, – или умереть самой. Так почему бы я могла решить убить тебя завтра утром?

– То есть ты не шутишь, – улыбка Холокаи увяла.

– Нет.

– А если тебе убежать…

– Не получится. Ни одного обходного манёвра. Если его можно было обойти, просто упившись в дымину, это было бы дерьмовое пророчество. И, предвосхищая твой следующий вопрос, я больше не могу заглянуть в будущее дальше чем на час, иначе тут же свихнусь. Послушай, Кай, – Леандра попыталась по возможности смягчить тон, – грядёт какое-то потрясение. Прошу, ответь, зачем мне тебя убивать?