Томас Кистнер - Мафия ФИФА. Футбол вне закона

Таким образом, продажные сомалийцы, набив карманы наличностью, бесплатно отправились в Париж. И Аддо пришлось побороться, чтобы отвоевать свое право голоса. После успешного избрания Блаттера обещанные деньги испарились. Полмиллиона отправились в Руанду, где должен был состояться кубок Восточной Африки-1999. Еще 300000 предназначались тогдашнему главе КЕСАФА Абу Харразу и его генеральному секретарю Нимвейе. Эти деньги должны были пойти на помощь девятерым участникам турнира. Где они осели в действительности, так и осталось загадкой – даже после расследования, которое Аддо предпринял, встав во главе КЕСАФА в ноябре 2000 года. В свете предстоящих выборов-2002, в которых Блаттер, чтобы одолеть Иссу Хаяту, прибегает к испытанным приемам, Аддо называет африканских помощников Блаттера и бин Хаммама «клиентами коррупции». И предостерегает: «К несчастью, Блаттер и бин Хаммам используют проект ФИФА Goal в качестве рычага, чтобы оказать давление на бедные национальные союзы, выделяя помощь лишь своим клиентам и странам – членам правления ФИФА».

Со стороны КЕСАФА выборы в Париже прошли по следующему сценарию. Эфиопия, Эритрея, Джибути и Сомали сдержали данное КАФ обещание проголосовать за Юханссона. Кения, Уганда, Танзания, Руанда, Бурунди и Судан «поддались щедрым обещаниям господина Блаттера».

Интересно, что Сомалийская федерация после публичных высказываний Аддо сразу оказалась под давлением. Блаттер подключил дисциплинарный комитет – и поручил проверить финансы федерации.

Выборы в Париже повлекли за собой немало разговоров о коррупции. Все очень сомнительно: проплаченные билеты, номера и женщины, обещания федерациям, что в будущем каждой из них ежегодно будет выделяться по 250000 долларов финансовой помощи (что гарантирует будущее тем, кто управляет мелкими федерациями), – и особенно последняя ночь, когда по отелю африканцев порхали конверты с деньгами.

СМИ не умолкают. Швейцарская Weltwoche пишет 11 июня 2002 года: «Шейх Мохаммед Хаммам, друг из Катара, который уже предоставил в распоряжение Блаттера свой частный самолет, в ночь перед выборами пачками долларов переманил на его сторону делегатов из африканских стран. Теперь Блаттер утверждает, что это были обговоренные заранее дотации двадцати нуждающимся африканским странам, по 50000 тысяч для каждой». Но всех мучает вопрос: «Из чьего они кармана и почему наличными?» Кроме того, происходило это в ночь на воскресенье. Похоже, нужда бедных делегатов за несколько часов перед избранием Блаттера не терпела отлагательств. Аддо из Сомали оценивает число подкупленных функционеров, по меньшей мере, 18 человек. Этого хватило бы, чтобы обойти Юханссона.

Вплоть до самого голосования в ход идут любые ухищрения. Президенту федерации Гаити Жану Мари Киссу из-за нехватки денег пришлось отказаться от поездки в Париж, где он собирался проголосовать за Юханссона. Но голос Гаити не пропал. Ассистент Блаттера Джек Уорнер обрабатывает его в пользу Блаттера, усадив на место Гаити своего личного помощника, Невиля Фергюсона из Тринидада – и тот участвует в голосовании. В протоколе конгресса ФИФА Фергюсон значится как делегат от Гаити, на официальной видеозаписи видно, как он голосует. Так что результаты выборов вполне можно оспорить, они были нелегитимны. Это и есть те самые разоблачения, которыми Уорнер грозился Блаттеру после разрыва? Это ли часть того самого «цунами»?

Блаттер и его сторонники отделываются от всех провокационных вопросов. Бин Хаммам также опровергает все обвинения в коррупции. По его словам, это результат лишь четко организованной работы. Бин Хаммам попадает в финансовый комитет Блаттера и руководит новой программой развития Goal. Как следует из бумаг, это целесообразное назначение. Но де-факто, помимо добродетели, которую оно позволяет расточать, это еще и орудие власти для верхушки ФИФА.

Зепп Блаттер принимает новый чин. Рассыльный из Фиспа выбивается на самый верх! Даже старый покровитель Авеланж теперь обращается к нему иначе. «Мой сын» теперь становится «моим младшим братом». И в тот же вечер после грязных выборов Йозеф Авеланж-младший заселяется в свой президентский номер.

Новый президент не доверяет своим старым сотрудникам. Уже 18 сентября 1998 года на заседании совета директоров он строго-настрого запрещает пользоваться мобильными телефонами в зданиях ФИФА. Звонить разрешено только по официальным линиям ФИФА. Однако они могут прослушиваться, как утверждают бывалые работники. Потребность Блаттера в безопасности велика и имеет глубокие корни: учение в тайных деловых кругах Хорста Дасслера, опасная борьба с Авеланжем, нарастающее противостояние с УЕФА, махинации в торговле правами, которые неизменно достаются ISL, подставные фирмы в Аппенцелле. Следуя принципу «Всегда будь начеку; чем раньше угадаешь ход противника, тем больше шансов на победу» {1}, Блаттер подозревает СМИ, нанимает советников и информаторов. Что он говорил о себе? «Мне нравится шпионаж, это в какой-то мере часть моей профессии». Примечательно его стремление отгородить весь президентский кабинет – не только от общественности, но и внутри ФИФА, и от аудиторов. Теперь в штаб-квартире в Цюрихе все решается с глазу на глаз. Образуются враждующие фракции.

В первые годы своего правления Блаттер постепенно создает нечто вроде параллельного правительства, названного внутри ФИФА правящей командой. УЕФА под руководством Юханссона наращивает давление, вскоре Блаттер и в собственной штаб-квартире чувствует сопротивление со стороны Мишеля Зен-Руффинена. Он всюду видит предателей, врагов и ловушки. Они нацелились на его тайную финансовую политику, область, в которой покоятся орудия по завоеванию и удержанию власти. Теперь Блаттер почетный президент, и сразу после вступления в должность, в сентябре 1998 года, финансовый комитет постановляет, что доходы президента могут контролировать лишь глава комитета Хулио Грондона и вице-президент Джек Уорнер, которым особенно часто приходится опровергать обвинения в коррупции. Это самые близкие из его доверенных, наряду с бин Хаммамом, который вошел в финансовое управление ФИФА. Через тринадцать лет, после ссоры с Блаттером, Уорнер говорит, что ему ни разу не довелось увидеть или узнать, сколько же президент получает в действительности; он не знает ни о размерах зарплаты, ни о бонусах. Уорнер полагает, что о доходах Блаттера известно одному лишь Грондоне. Во всяком случае, никому еще не удалось оценить его финансовую машину непредвзятым взглядом. Блаттер бурно реагирует на любые попытки проникнуть в финансовые дела президентского кабинета – иногда прибегая к подлым приемам.