Гэри Крист - Джаз. Великая история империи греха и порока

Но перемирие не продлилось и года. Вечером 5 мая 1890 года, когда братья Матаранга возвращались домой из доков после долгого рабочего дня, на Эспланейд-стрит их экипаж атаковали. Несколько человек были ранены, в том числе и патриарх семьи, Антонио Матаранга, лишившийся ноги. Шестеро людей Провензано были обвинены в нападении с огнестрельным оружием и предстали перед судом. И хотя все шестеро получили срок, Хеннесси остался недоволен вердиктом. Он был убежден, что жертвы дали ложные показания, и потому начал расследование, в ходе которого отправил в Италию человека, который должен был выяснить, что связывает семью Матаранга с сицилийской мафией. Если Хеннесси удалось что-то обнаружить, огласке эти сведения так и не предали. Но, судя по всему, он действительно выяснил нечто серьезное [54] Версия о том, что Хеннесси удалось выяснить что-то о связи семейства Матаранга с итальянской мафией, основывается исключительно на не сохранившихся заявлениях прессе, сделанных секретарем Хеннесси Джорджем Вандервуртом и его другом, знаменитым детективом Пинкертоном, после убийства начальника полиции. . Этого хватило, чтобы убедить судью снять обвинения с Провензано и начать новый процесс – и таким образом поставить начальника полиции, собиравшегося дать показания, под угрозу покушения.

Но в дождливый октябрьский вечер среды [55] Сведения о том, что произошло на Жиро-стрит на обратном пути из участка, приведены в основном со слов О’Коннора в интервью ежедневным газетам. Цитата приведена в номере «НОДП» от 16 октября 1860 года. , за два дня до назначенного повторного слушания дела Провензано, Хеннесси ничуть не беспокоился за свою безопасность.

– Начальник был в прекрасном расположении духа, – вспоминал позже О’Коннор в интервью репортерам.

После одиннадцати вечера, покинув участок, полицейский пригласил своего товарища в ближайшее заведение на дюжину устриц (которых известный трезвенник Хеннесси запил небольшим стаканчиком молока).

Когда мужчины вышли из салуна Верже, проливной дождь уже почти прекратился. По сверкающим улицам стелился мокрый туман, приглушавший шаги. На углу улицы Жиро, в паре кварталов от дома начальника полиции, оба остановились.

– Дальше за мной идти не нужно, – сказал другу Хеннесси. – Ступай по своим делам.

О’Коннору не хотелось оставлять друга, но он знал, что около дома начальника полиции на улице Жиро дежурило несколько других сотрудников агентства Бойлана. Кроме того, несмотря на поздний час и дождливую погоду, было по-прежнему многолюдно. Поэтому О’Коннор решил, что его другу ничего не угрожает. Они попрощались и разошлись в разные стороны во мгле.

Хеннесси направился к своему дому, до которого оставалось еще два квартала. В 1890 году эту часть Жиро-стрит трудно было назвать фешенебельным районом. В разношерстных домишках, пансионах и мастерских обитали иммигранты и чернокожие рабочие. Но пожилая миссис Хеннесси прожила здесь много лет и не хотела переезжать.

Поэтому начальник полиции, глубоко преданный своей матери, по-прежнему жил здесь, хотя мог позволить себе дом в районе побогаче и поближе к центру. Кроме того, дом располагался в паре минут ходьбы от центрального управления полиции – удобно, если поздней ночью случится что-нибудь чрезвычайное.

Вскоре после того, как начальник полиции прошел первый квартал [56] Описание перестрелки на Жиро-стрит составлено по газетным репортажам, вышедшим на следующий день, и зафиксированным газетами показаниям, сделанным в ходе последующего судебного процесса. [НБ: Фамилия сотрудника агентства Бойлана, встреченного О’Коннором, в разных источниках приводится как Картер, Коттер, Колтер и т. д. Это хороший пример того, насколько небрежно ежедневные газеты относились к передаче имен собственных.] , из дверей дома впереди него вышел мальчишка и, насвистывая, завернул за угол на Бейсин-стрит. Начальник не заметил в этом ничего подозрительного и двинулся дальше по Жиро-стрит, но успел сделать лишь несколько шагов – из переулка напротив закрытого секонд-хенда в доме 269 раздались выстрелы. Прежде чем начальник полиции успел отреагировать, дробь прошила насквозь его зонтик и пальто, поранив грудь, запястье и ноги. Полицейский, которого отбросило к стене здания, инстинктивно потянулся к кольту с перламутровой рукоятью и смог сделать несколько выстрелов наугад, но, судя по всему, промахнулся. С той же улицы вновь раздались выстрелы. Затем, по показаниям встревоженных стрельбой очевидцев, из переулка вышли два или три человека с обрезами и вновь открыли огонь. Несколько пуль поразили начальника полиции, и он упал на тротуар. Кровь залила его жилет и белые клетчатые брюки. Раздался крик, и стрелявшие исчезли, разбежавшись по лужам в разные стороны.

Уильям О’Коннор услышал первые выстрелы, не успев дойти до перекрестка. Обернувшись, он заметил вспышки новых выстрелов из маленького двухэтажного дома в полутора кварталах от него, после чего прозвучало еще четыре выстрела из револьвера Хеннесси. Он тотчас же бросился бежать по Жиро-стрит, встретив по пути офицера М. Коттера, одного из сотрудников агентства Бойлана, патрулировавших окрестности.

– Куда они побежали? – спросил О’Коннор [57] Эта и последующие реплики – из номера «НОДП» от 16 октября 1890 г. .

– Кажется, к центру города.

Послав Коттера вслед за стрелками, О’Коннор побежал дальше, выискивая Хеннесси. Начальник полиции как будто исчез. Но добежав до Бейсин-стрит, О’Коннор услышал голос из-за угла:

– Билли… Билли…

О’Коннор завернул за угол и увидел друга, осевшего в дверном проеме.

– Мне крепко досталось. Но я дал им сдачи, как мог, – проговорил начальник полиции, когда О’Коннор подбежал к нему.

Руки, ноги и лицо Хеннесси были залиты кровью, пальто с левой стороны изрешечено в клочья, правая рука с уже пустым револьвером безвольно висела.

– Кто это был, Дейв? – спросил О’Коннор.

Хеннесси попросил его подойти поближе. И когда О’Коннор нагнулся к нему, начальник полиции прошептал единственное слово: «Даго» .

Около начальника полиции уже столпились многочисленные соседи и полицейские. Несколько мужчин помогли занести раненого Хеннесси в дом [58] Сцена в доме семьи Гиллис лучше всего описана в номере «НОТД» от 16 октября 1890 г. (сто восемьдесят девятый по Бейсин-стрит, где проживало семейство Гиллис), а О’Коннор побежал в продуктовый магазин на другой стороне улицы, чтобы вызвать «Скорую» и оповестить о случившемся центральное управление полиции. Вернувшись, он обнаружил Хеннесси лежащим на подушках на полу в прихожей. За ним ухаживали Августа Гиллис и ее мать. Они развязали галстук раненого, расстегнули запонки и окровавленный воротник. Хеннесси явно мучился от боли, но почти ничего не говорил. Однако, когда одна из женщин предложила сходить за его матерью, он проговорил: