Аньес Рокамора - Одевая город: Париж, мода и медиа

Эта книга призвана восполнить пробелы в изучении города, Парижа и моды, сконцентрировавшись на том, что пишут о своей столице сами французы – в первую очередь, модная пресса. Предлагая оригинальный анализ текстов и иллюстраций в современных французских модных журналах и газетах, «Одевая город» обращается к «Парижу», создаваемому модной прессой, чтобы выяснить, каков его вклад в воспроизведение парижского мифа и закрепление за городом центрального места в «географии моды» (Steele 1998: 136). При этом книга стремится пролить свет на густую сеть текстов и идей французской культуры, в которую неразрывно вплетен дискурс французских модных медиа, проносящий сквозь время образы французской столицы. Ибо, как отметила Кэролайн Эванс, это применимо и к «одежде-описанию» (Barthes 1990), «современные модные изображения являются носителями смысла и в этом качестве они простираются одновременно назад, в прошлое, и вперед, в будущее. ‹…›…они могут порождать новые идеи и значения и переносят дискурс в будущее, занимая собственное место в цепи смыслов, или эстафете означающих, а не просто являясь конечным продуктом линейной истории» (Evans 2003: 12).

Это особенно справедливо в отношении языка, которым французская модная пресса описывает Париж, где ценности, концепты и образы, пропитывающие и «одежду-описание», и модную фотографию, и связанные с ними способы смотреть на город восходят к прежним временам и более ранним жанрам дискурса. В XIX веке в особенности, как я покажу в части I, возникло множество текстов о Париже, которые сыграли ключевую роль в его превращении в объект желания, в средоточие престижа, в пространство элегантности и зрелищности. Современная французская модная пресса подхватила эти мотивы, донося до нас мифические образы города и способствуя его дальнейшему прославлению.

Итак, «Одевая город» состоит из двух частей. Часть I (главы 1, 2 и 3) выводит на первый план некоторые темы и идеи, которые на протяжении длительного времени красной нитью проходили через дискурсы о Париже во французской литературе и искусстве и которые, как я покажу в части II (главы 4, 5, 6, 7), продолжают подпитывать репрезентации этого города в современных французских модных медиа. В первой части книги я фокусируюсь на созданных самими французами образах их столицы, однако в некоторых случаях я также обращаюсь к не французским текстам, показывая, насколько широко распространились некоторые устойчивые темы и образы в описаниях Парижа (этому способствовала среди прочего международная циркуляция многих из упоминаемых французских текстов).

В начале книги рассматривается возвышение Парижа, утверждение его столичного статуса и прославление города в качестве одного из мировых центров (глава 1). При этом затрагивается ключевая тема всех дискуссий о культурной жизни Франции: централизм французской культуры, основанной на четком разделении Париж/провинция и на преобладании первого над вторыми. Я анализирую процесс придания городу его современного материального облика и театрализацию Парижа в качестве средоточия престижа, обладающего превосходством над провинциями, а также дискурсивное освоение города в широком спектре текстов, которые служили мифологизации столицы и противопоставления Париж/провинция.

В главе 2 уделяется более пристальное внимание созданию Парижа как столицы моды. Акцент делается на географию моды и те пространства, локусы и институции, которые сформировались в качестве ключевых мест производства и потребления моды как в самом городе, так и в отсылающих к нему дискурсивных конструкциях. В самом деле, такие места, как парижские бульвары, о которых мечтала, например, Эмма Бовари в романе Флобера, когда она, жительница провинциального французского городка, «купила план Парижа и, водя пальцем, гуляла по городу» [5] Flaubert G. Madame Bovary. Paris: Gallimard, 2001 [1856]. Цит. по рус. изд.: Флобер Г. Госпожа Бовари / Пер. с фр. Н. Любимов. М.: Художественная литература, 1981. В этом переводе опущена весьма важная с точки зрения авторской аргументации деталь: у Флобера Эмма не просто гуляла по воображаемому Парижу, но совершала покупки в столичных магазинах («faisait des courses dans la capitale»). – Прим. пер. , были в то же время реальными пространствами, где модницы состязались в элегантности. Художники и писатели придали бульварам символическое измерение, которое уже невозможно отделить от «живого» опыта посещения города.

Таким образом, в двух первых главах речь идет о Париже как о сущности, располагающейся на пересечении реального феноменологического пространства и дискурса, как о текстуализированном городе литературы, живописи, фотографии и кино, который присутствует в практиках действительности точно так же, как они присутствуют в его репрезентациях. Дискурсивный город присутствует в нашем опыте в той же мере, что и город, с которым мы сталкиваемся, гуляя по улицам. Он так же влияет на способы мышления, видения, бытия. Он так же обладает властью, неустранимо присутствуя в «медиаландшафте» (Appadurai 1996) и подпитываемом им коллективном воображаемом. Именно это присутствие является предметом моего внимания, когда я рассматриваю Париж в современной французской модной прессе.

В главе 2 также обсуждается роль моды в культурной экономике городов, тем самым подчеркивается значение сферы моды в соперничестве городов за мировое господство (эта идея получит развитие в части II).

Глава 3 обращается к понятию дискурса. С опорой на критический инструментарий, предложенный в работах Пьера Бурдьё и Мишеля Фуко, в этой главе дается определение терминов «дискурс моды» и «дискурс модных медиа», устанавливающее необходимые параметры для понимания того, как работают тексты СМИ, создавая ценности и смыслы внутри данного поля – моды – и данной культуры – французской.

В части II, продолжая разрабатывать идею «символического производства» Парижа и его дискурсивного освоения, я обращаюсь к современным французским модным медиа и рассматриваю четыре основных сюжета: троп «Париж, столица моды» (capitale de la mode) (глава 4), образ парижанки (la Parisienne) (глава 5), образ прохожей (la passante) (глава 6) и Эйфелеву башню. Все эти темы, имеющие центральное значение с точки зрения того, как французы представляют свою столицу в литературе и изобразительном искусстве, регулярно задействуются современными французскими модными медиа. Парижанка, нередко появляющаяся в образе прохожей, passante, подается как высшее воплощение духа моды. Другим подобным символом Парижа и парижской моды – ведь городу регулярно приписывается статус столицы моды – выступает Эйфелева башня, снова и снова возникающая на модных фотографиях. Тем самым производится определенный дискурс о моде и городе, столица Франции ассоциируется с различными ценностями и создается вполне определенный «Париж». Итак, основное внимание в книге уделяется значимости французских модных медиа для создания привлекательного образа французской столицы, усиления зримого присутствия (о котором говорится в части I) и важности города в жизни французов.