Сандра Браун - На закате

Переведя дух, Ma снова ринулась в атаку:

– Если хотите, чтобы Лидия осталась у вас, вам придется быть с ней подобрее. А то в один прекрасный день она сбежит. Что тогда будет с Ли, вы об этом подумали?

Сочтя свою миссию выполненной, достойная матрона отправилась восвояси, а Росс остался у костра. Машинально допивая кофе, он смотрел на огонь. Лагерные костры понемногу затухали. Набегавшиеся за день дети улеглись спать – кто в фургоне, кто под открытым небом. Переселенцы постарше, навестив соседей, возвращались домой. Кое-кто пытался заговаривать с Россом, но получал односложный ответ. На Коулмена не обижались – все понимали, что он еще не оправился от горя.

Вечер выдался тихий, лишь легкий ветерок шевелил ветви тополей, ясеней и дубов, окружавших опушку, где переселенцы остановились на ночь.

Такой вечер располагал к размышлениям. Чем больше Росс думал над словами Ма Лэнгстон, тем яснее понимал, что доля истины в них есть, и только дурацкое упрямство мешает ему в этом признаться. Кроме того, эта девушка своим видом постоянно напоминала Коулмену о его проклятом прошлом, о том, что он предпочел бы забыть.

Отчасти в этом ему помогала Виктория. Но теперь ее нет. Рядом с ним – невесть откуда появившаяся девица с буйной гривой волос, дерзким взглядом и роскошным телом. Она была для него символом той жизни, о которой Росс не желал вспоминать.

Но разве он управился бы с Ли, если бы не Лидия? Сын родился таким крохотным! Росс ничего не смыслил в детях, но в одном был убежден – ребенку нужна женская ласка. Он на собственной шкуре прочувствовал, каково расти без материнского глаза. А эта девушка любит Ли, тут у Росса сомнений не было.

С его губ сорвалось грубое словцо, которое при Виктории он произнести не решился бы. Со смаком повторив ругательство, Коулмен затушил костер и направился к фургону, нервно потирая вспотевшие ладони.

Лидия кормила Ли. Наверное, в утробе матери ему не хватало пищи, и теперь он наверстывал упущенное: сосал жадно, шумно, время от времени ударяя крошечным кулачком по груди, и, довольный, сучил ножками.

Лидия чувствовала странную гордость от того, что хоть в этом ей удалось превзойти Викторию Коулмен, идеальную женщину с молочно-белой кожей и волосами цвета спелой пшеницы. Хотя Виктория родила Ли, но зато любить он будет Лидию. Эта мысль приносила девушке удовлетворение.

Жаль, что у нее не хватает духу сказать об этом высокомерному отцу Ли. Он называет ее шлюхой. Слезы навернулись Лидии на глаза, но она не позволила им пролиться. Нечего плакать! Она совсем не такая, как о ней думают. Не такая!

Она не виновата в том, что с ней произошло. Она сопротивлялась, и когда ей удавалось одержать верх над Клэнси, засыпала вся в синяках. Но чаще всего это не удавалось…

Лидия закрыла глаза, содрогаясь от болезненных, унизительных воспоминаний. В те дни ей хотелось умереть. Но кто бы тогда заботился о больной мамочке? И она продолжала терпеть. Только когда матери не стало, Лидия решила убежать.

Как в результате столь мерзкого акта может появиться на свет такое нежное существо, как Ли? Гладя малыша по головке, Лидия вдруг подумала: неужели мистер Коулмен, обладая женой, тоже избивал ее? Она не могла представить себе этого. По словам Анабет, Росс боготворил Викторию.

Полог фургона распахнулся. Услышав шаги, Лидия подняла голову. Роскошные волосы, как мантия, закрыли ее обнаженную спину и плечи.

Слова застряли у Росса в горле при виде этого зрелища. Лидия сидела к нему спиной. Платье, вызвавшее у него такую злобу, было спущено до пояса. Он невольно залюбовался ее изящной тонкой талией. Но вот она повернулась к нему, и Росс увидел, что ее широко раскрытые глаза устремлены на него.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил он.

– Кормлю Ли перед сном, – спокойно ответила девушка. Почему-то ее спокойствие взбесило Росса. Ни капли стыда у девицы! Ей следовало бы возмутиться, что он, не постучавшись, вторгся в такой неподходящий момент. Но если бы она это сделала, Росс обозлился бы еще больше. В конце концов, это его фургон!

Склонившись над малышом, Лидия обратилась к Россу:

– Вы что-то хотели?

Он неловко переминался с ноги на ногу, жалея, что не может выпрямиться во весь рост.

– Я… я хотел поговорить с тобой.

Вот так, коротко и ясно.

Лидия молча смотрела на него. Почему, черт возьми, она не прикроется? Виктория не стала бы кормить ребенка в присутствии постороннего человека. Но о Виктории лучше не думать. Он пришел сюда не за этим.

– Спасибо тебе, – наконец выдавил Росс.

– За что, мистер Коулмен? – удивилась Лидия. – За то, что я не ублажаю мужчин на глазах у вас и вашего ребенка?

– Черт побери! Я ведь пытаюсь быть с тобой ласковым!

– По-вашему, обозвать шлюхой значит быть ласковым? И с чего это вдруг такие нежности? Боитесь, что я сбегу, и тогда Ли умрет от голода?

Росс на мгновение лишился дара речи. Во-первых, он был слишком сердит, во-вторых, не ожидал, что в таком хрупком теле скрывается столь неукротимый дух.

Лидия испугалась, решив, что зашла слишком далеко. Неужели он ударит ее? Поспешно отняв ребенка от груди, она встала со скамеечки, потом опустилась на колени и уложила его в корзинку.

Росс молча наблюдал, как Лидия обтерла грудь кусочком фланели, оделась и застегнулась. Лишь приведя себя в порядок, она снова повернулась к Россу.

– Так за что вы меня благодарите?

– За то, что ты спасла жизнь моему сыну, – отрывисто бросил он.

Лидии стало стыдно. Конечно, этому человеку она не по душе, но сына-то он любит! Его благодарность дорогого стоит.

– В каком-то смысле он тоже спас меня, – прошептала она и, перехватив недоуменный взгляд Росса, пояснила: – Благодаря Ли я больше не думаю о смерти. Мое молоко дает ему жизнь. Так что мы квиты, мистер Коулмен.

О молоке она упомянула напрасно – Росс мгновенно перевел глаза на ее грудь, обтянутую узким платьем. Это соблазнительное зрелище притягивало его, как магнитом.

Лидия истолковала его взгляд по-своему.

– Извините. Я сама знаю, что платье не слишком приличное. – Она прикрылась руками.

Представив себе тугие соски в своей ладони, Росс сразу почувствовал, как отозвалось на эту мысль его тело, и про себя чертыхнулся.

– Спокойной ночи, – буркнул он, с усилием отводя взгляд.

– Жаль, что из-за меня вам приходится спать на земле. Это, наверное, неудобно…

«Во всяком случае, удобнее, чем спать рядом с ней в фургоне», – подумал Росс. Он уже выбрался наружу, когда вдогонку донеслось негромкое: «Спокойной ночи!»

Растянувшись на подстилке, Коулмен смотрел на звезды и ругал себя на все корки. Обзывает девицу шлюхой, а сам-то хорош! Почему тело так подвело его? И это через неделю после смерти жены, которую он любил всем сердцем!