Микель Маривонн - Королева Алиенора, неверная жена

Они провели две счастливые недели, пока жажда завоеваний вновь не охватила Генриха, и с тех пор никогда не покидала. Мать убедила сына, что, получив корону Англии, он сможет стать владыкой мира, как Карл Великий. Две недели для Генриха – это время, необходимое ему для успешной осады какого-нибудь герцогства, но для Алиеноры эти пятнадцать дней, проведенные с любимым были, без сомнения, самыми счастливыми в жизни. Любой зевака мог встретить супругов, когда они на лошадях, а иногда и пешком, гуляли по городу и запросто общались с жителями. Генрих был поражен числом прелатов, которые просили приема у герцогини, и она их принимала. Собор Св. Илария – Сент-Илер соперничал с собором Св. Марциала в Лиможе, оба находились на пути в Сантъяго-да-Компостела, что и объясняло такой расцвет церквей в городках.

Генрих, который послушно сопровождал Алиенору, любил замешаться в толпе, удивляясь тому, что там можно было встретить иностранцев – венецианцев и фламандцев, выделявшихся своими пестрыми нарядами. Порой их одежда поражала своей роскошью. Ему объяснили, что это купцы, обосновавшиеся в городе с весенней ярмарки. Прекрасный виноградник внутри городских стен отделял старый рынок от нового. На узких шумных улочках поднимались клубы благовоний – эту моду крестоносцы привезли с Востока.

Алиенора хотелось понять, почему вид кузнецов так поднимал настроение Генриха. Тот рассказал о своем детстве. Он вырос при бристольском дворе у мэтра Мэтью, сурового мужчины, канцлера королевы Матильды, который приказывал сечь его розгами. Плантагенет получил образование более полное, чем Людовик. Он читал и понимал по латыни, умел декламировать стихи, но, кроме того, получил суровое воспитание воина. В 16 лет, весной 1149 года, он принял участие в военном походе, чтобы вернуть матери английский трон, отнятый у нее Стефаном Блуаским. Дядя матери, король Шотландии Давид, их союзник, был отличным фехтовальщиком и научил его обращению со шпагой и посвятил в рыцари. В ответ на это Стефан посвятил в рыцари своего сына Эсташа. Соперничество продолжалось…

– Я сумею вернуть Англию, моя милая. Я лишь на время покинул страну и этого старого маразматика Стефана. Отец сделал меня герцогом Нормандским. Кто говорит «Нормандия», тот говорит «Англия». Однако моя мать не сумела оценить достоинства своего супруга.

– Я всегда буду рядом с вами.

– Я не требую, чтобы эти красивые ручки держали оружие, но мне всегда будет приятно защищать честь моей дамы.

Наконец-то она сможет обеспечить процветание своего домена и увидит, как развеваются знамена Пуату повсюду, где будет проезжать… Если немного повезет, она станет королевой Англии… Людовику останется только Иль-де-Франс и северная часть Берри. Предавая французского короля, Алиенора также предала и королевство и сознавала это, но столь долгой была ее печаль в этом королевстве, что она не сожалела, покинув его. Ей хотелось все забыть.

Интерес, который представлял «минаж» [8] Речь идет об отмеривании соли на складах или рынках. – Прим. авт. Минаж – от древней единицы измерения сыпучих тел, равной 78 л. – Прим. пер. соли и соляные копи Пуатье, вызвал зависть у Генриха, когда он их увидел: это был самый надежный источник доходов Пуату. Из-за соляных копей долго спорили герцоги Аквитании с графами Анжу. Если и звучало в голове Генриха имя какого-нибудь барона, то это было имя барона Онис, владельца Шателайон, хозяина острова Ре. Его замки Шателайон и Пело были тоже окружены болотами, точно так же, как остров Гластенбери в кельтской легенде [9] Шателайон служил предметом долгой борьбы между его хозяином и герцогом Аквитанским, дедом Алиеноры, в момент, когда Генрих и Алиенора поженились. Но вскоре этот порт был вытеснен портом Ла-Рошель. . Генрих мечтал о том, что в качестве будущего герцога Аквитанского ему было бы выгодно реконструировать порт Ла-Рошель, чтобы лишить наследников Шателайона превосходства в добыче соли. Важность задуманного усиливалась еще и тем, что Ла-Рошель торговала с Англией. Поделится ли он этими мыслями со своей дамой? Безусловно нет, потому что в любом случае доходы за соль попадут в его кошель, поскольку отныне Анжу и Пуату в глазах Генриха было единым целым, благодаря женитьбе на Алиеноре Аквитанской.

В данную минуту Генрих согласился на большие уступки Алиеноре, что было совсем не в его характере. Она же была по уши влюблена. Однако внутренний голос подсказывал ей принять насчет Пуату несколько решений и советоваться при этом только с пуатьерскими баронами, которым могла доверять. Епископ Пуатье оказал ей неоценимую помощь. Опытный прелат тут же разгадал угрозу, которую Генрих Плантагенет мог представлять для королевы и герцогства. Она-то, конечно, ничего не видела, вся поглощенная любовью, которая ей казалась взаимной.

Теперь Генрих мечтал съездить в Лимузен. Заядлый охотник, он был неутомим в седле. К счастью, Алиенора была наездницей неслыханной выносливости. Поэтому они вместе скакали по гористой части нижнего Лимузена поблизости от аббатства Тюля. Доведя своих лошадей почти до изнеможения, они снова пустились в путь, так как Генрих всегда спешил. Однако Алиенора попросила дать передышку, чтобы передохнуть в лесу. Он согласился. Это был каштановый лес, которым Генрих восхищался. Он ценил это дерево не только за красоту, статный ствол и кружевную крону, но и за то, что каштаны были источником немалых доходов и жизненно важным продуктом для местных жителей, которые зимой питались преимущественно каштановым супом. В это время года каштанов еще не было, поэтому хозяева дома, куда зашли высокие гости, могли предложить им только омлет с кусочками сала, который гости съели с большим аппетитом. Их эскорт заглянул в соседние хижины, и вся деревня была щедро вознаграждена. Кстати, от супруга Алиенора узнала, что в Англии санкции, предусмотренные для браконьеров, расхитителей дров или дичи, были просто ужасными.

– Например, – рассказывал Генрих, – тому, кого поймают за кражу дичи, отрубают руку. Лес священен, а правосудие в Англии образцовое. Если когда-нибудь я стану королем Англии, то ратифицирую «лесной суд присяжных» и заставлю применять наказание. Уж поверьте мне.

Алиенору это привело в недоумение. Неужели Англия, о которой она так мечтала, столь ужасна?

– Да уж что там, – ответил Генрих, – у вас своих лесорубов и еретиков хватает.

Генрих уважал любой труд и ненавидел лень. Для того чтобы страна хорошо жила, ее население должно быть активным и никогда не проявлять инертности.

– Вы мне нравитесь, Генрих, потому что вам по душе простая жизнь, – сказала Алиенора. – Наши прекрасные виконты де Комборн, де Вантадур, де Тюренн, наши владельцы замка де Помпадур, де Сегюр, де Ноай едва ли обращают внимание на этих отважных простых людей. У нас любят яркие цвета, и, если мельник благосклонно относится к деревне и ее окрестностям, деревенские женщины и девушки не стесняются попросить у него в подарок полосатые пояса, украшенные серебром. Конечно, они очень рискуют: мужья могут их побить, если обнаружат подарки. Поэтому свое приданое они прячут на сеновале.