Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

– Надеюсь, моя кандидатура будет одобрена, – с улыбкой заметила Джорджия. – Будет ужасно, если по моей вине ты потеряешь Бинкли.

– Тогда обстоятельства были совершенно иные. Как я понял из рассказов Бинкли, «молодая» жена хозяина оказалась старой ведьмой, контролировавшей каждый шаг слуги. Потому Бинкли и оставил прежнюю службу и взял шефство надо мной.

Джорджия снова улыбнулась.

– Понятно. Что ж, я думаю, тебе очень повезло. Сегодня он и меня взял под свое крыло. Я чувствовала себя не в своей тарелке, но тут появился Бинкли, который обращался со мной так, словно я – благородная дама, обвенчавшаяся в соборе Святого Павла.

– Бинкли и для меня делает все возможное. Если я спотыкаюсь, он поддерживает меня и направляет на верный путь.

– Николас Дейвентри, вы не кажетесь человеком, спотыкающимся слишком часто.

– А вот в этом ты ошибаешься. – Николас встал и потянулся к графину с вином.

В столовой пылал камин, и Джорджия с удовольствием рассматривала игру бликов на лице мужа и на каштановых прядях его волос. Когда же он наклонился, чтобы наполнить ее бокал, она непроизвольно отметила игру мускулов, скрытых под модным сюртуком. И еще – его пальцы… Они были необыкновенно длинными и изящными. Такие красивые руки Джорджия видела только у своей матери, необычайно искусно управлявшейся с иголкой и умевшей из остатков вчерашнего ужина создать обеденный шедевр. Часто эти руки обнимали ее и убирали прядку непокорных волос со лба. А вечерами мать рассказывала ей чудесные сказки про дальние страны…

Тут Николас, наполнив ее бокал, снова сел на стул и, внимательно посмотрев на нее, спросил:

– В чем дело, Джорджия? Ты, кажется, думаешь о чем-то своем…

– Нет-нет, прости. Впрочем, я действительно задумалась… К сожалению, у меня есть такая не очень хорошая привычка – грезить наяву. Николас, расскажи мне, пожалуйста, о Рэйвенс Клоузе. Как поместье перешло к тебе?

– До того как построили Рэйвенсволк, это было фамильное поместье. Те развалины Клоуза, которые ты видишь сейчас, были в основном построены в семнадцатом веке, а все остальное достроили потом.

– Я так и думала, – кивнула Джорджия. – Хотя я ничего не смыслю в подобных вещах. Особенно – в делах о наследстве…

– Закон о праве наследования довольно сложен. Понимаешь, эта недвижимость, согласно майоратному наследованию, закреплена за Рэйвенсволком и не может быть продана. Мой отец владел этим поместьем всю жизнь, как теперь буду владеть им я. Только обладетель титула может определить условия передачи поместья новому владельцу, и все это записано в наследственных бумагах. Так вот, когда умер мой отец, мне было всего десять лет, и Клоуз немедленно был возвращен в доверительную собственность Рэйвена, – но лишь до той поры, пока мой дядя не решит, что я готов справиться с управлением поместьем.

– Почему же он так долго ждал? Почему поставил тебе условие жениться до твоего тридцатилетия? И как же он допустил… Почему довел поместье до такого состояния?

Николас тяжко вздохнул.

– У нас возникло… расхождение во мнениях, к сожалению – довольно неприятное. Я вспылил и, не думая о последствиях, уехал. В тот момент я искренне верил, что наша договоренность останется в силе и что поместье перейдет ко мне, когда мне исполнится 21 год. Я также полагал, что дядя будет поддерживать дом в надлежащем состоянии. Бог знает, почему он этого не делал. Скорее всего – это происки Жаклин.

– Жаклин?

– Тебе она известна как леди Рэйвен.

– Да-да, я должна была сообразить. Как странно… Мне трудно представить, что и у нее есть имя – для нее это слишком человечно.

– О, она достаточно человечна. Наполовину дьявол, а в остальном – вполне человечна.

– Николас, может быть, сегодня мы не будем говорить о ней? Мне не очень уютно от таких разговоров. Ведь я только что ушла оттуда и…

– Ты совершенно права. Не стоит о ней говорить. Давай сменим тему. Вот только о чем мы будем…

– Поговорим о тебе, Николас, – Джорджия откинулась на спинку стула. – Я хочу узнать побольше о тебе и о Рэйвенс Клоузе.

И он стал рассказывать. Рассказал о самых ранних своих годах в Рэйвенс Клоузе, а также о матери и об отце. И о том, какой счастливой тогда была его жизнь. Рассказал он и о своей собаке и своем пони и еще о лошади, которую ему подарили на восьмой день рождения; Николас очень гордился ею и чувствовал себя взрослым. Закончил он рассказом о первой жене своего дяди Лауре – она была доброй, веселой и отзывчивой, и его мать порой часами с ней разговаривала; при этом обе смеялись от души.

Рассказ Николаса о детстве походил на добрую сказку, и Джорджия, слушая его, представляла жизнь мальчика, наполненную радостью и смехом. Пристально глядя в лицо мужа, она видела, как его губы растягиваются в ласковой улыбке при воспоминаниях о матери; и с такой же любовью он говорил и о своем отце – идеалисте, авантюрные планы которого вызывали постоянные шутки матери. Он рассказал также и о ее любимом саде, о том, каким красивым он был в те чудесные годы…

Отдавшись воспоминаниям, Николас поведал и о том, как своей маленькой лопаткой помогал матери рыхлить цветочные клумбы и с какой радостью потом наблюдал плоды их общего труда. Он подробно описал каменную скульптуру, которую мать привезла из Франции и установила в своем саду. Скульптура, восхитившая ее, изображала мальчика, который напоминал ей сына, и поэтому ей захотелось, чтобы этот каменный мальчуган поселился у нее в саду. Представив, как этот каменный мальчик наблюдал за медленным умиранием поместья, Джорджия неожиданно почувствовала прилив грусти.

Николас продолжал свой рассказ – такой увлекательный, что ей в какой-то момент вдруг показалось, что они сидят уже не в полутемной комнате, освещенной лишь огнем камина и единственным канделябром, а в том Рэйвенс Клоузе, каким он некогда был, – в живом и сияющем.

– Но все это было более двадцати лет назад, – неожиданно завершил он свой рассказ, сопроводив эти слова кривой усмешкой, тотчас же разрушившей все очарование.

Внезапно вернувшись в суровую действительность, Джорджия невольно вздохнула. Сообразив, что вечер подходит к концу и вот-вот наступит ночь, она потянулась к своему бокалу и сделала большой глоток вина.

– А что привело к таким изменениям? – спросила она, пытаясь отсрочить неизбежное.

– Мои родители умерли. И я отправился в Рэйвенсволк. Когда же я уехал из Рэйвенсволка в Индию, – тогда все это и произошло. Мне очень жаль, что я привез тебя в эти развалины. Действительно жаль.

Джорджия посмотрела на мужа с изумлением.

– Тебе не следует испытывать сожаления. Я точно знала, что меня здесь ждет… или догадывалась. Ведь именно поэтому ты и женился на мне, не забыл?