Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

– Вот и я, Николас, – сказала она с улыбкой.

Он посмотрел на нее через плечо и, тоже улыбнувшись, спросил:

– Где же подарок, который ты обещала мне так загадочно?

– Для этого нужно зайти в конюшню. А подарок… Ничего особенного. Ведь ты знаешь, что у меня нет денег. Но надеюсь, он все равно тебе понравится.

– Джорджия, ты прекрасно знаешь, что деньги – не самое главное в жизни. Я тронут, что ты вообще об этом подумала. Правда, тронут.

– Не глупи, – сказала она, поворачивая к поляне, где в окружении дубов стояли конюшни. – Как я тебе уже говорила, ты мне дал очень много…

Джорджия услышала повизгивание раньше мужа, так как ожидала его услышать.

– Заходи, – сказала она, с улыбкой открывая дверь.

В тот же миг какое-то крохотное существо бросилось к ним столь стремительно, что невозможно было толком его рассмотреть. Николас машинально отступил на шаг. Потом с удивлением присел, и мохнатый комочек ткнулся носом в его сапог. Веселый щенок – довольно странная помесь терьера и гончей – тут же завилял хвостом и принялся лизать руки Николаса своим розовым горячим язычком. Николас рассмеялся и поднял пушистый комочек над головой.

– И кто же ты? – спросил он, оглядывая пухленький животик собачонки. – Ага, молодой человек… И, судя по всему, очень молодой человек. – Он осторожно опустил щенка на землю, и тот снова набросился на его сапоги. – Спасибо, Джорджия. – Николас улыбнулся жене. – Замечательный подарок!

– Я рада, что щенок тебе понравился. Он с одной из местных ферм. Лили рассказала мне о помете. Он был самым беспокойным и драчливым из всех, но мне показалось, что у него очень умные глазки.

– Да, верно. Похоже, он довольно смышленый. А теперь надо дать ему имя, правда, дружок? Давай прикинем… Как тебе имя Рэли? [1] Сэр Уолтер Рэли – поэт, авантюрист, путешественник; один из основателей колоний в Северной Америке.

– Рэли? Отличное имя. Но почему именно Рэли?

– Был некогда такой человек, тоже очень драчливый и беспокойный. Ну, давай, Рэли, присоединяйся к нам и начинай исследовать свое новое жилище.

Щенок тут же пристроился у ног Николаса и, отчаянно виляя хвостиком, отправился на прогулку вместе со своими новыми хозяевами.

В приступе ярости Жаклин швырнула свой черепаховый гребень через всю комнату. Увидеть сегодня Николаса вместе с его шлюхой – такого она просто не могла вынести! Сидя в церкви, Жаклин постоянно ощущала его присутствие за своей спиной; иногда ей даже казалось, что она чувствовала жар его тела. И она ни слова не слышала во время службы, так как была поглощена теми чувственными образами, которые Николас вызывал в ее воображении.

За годы его отсутствия она забыла, насколько он привлекателен и какую энергию излучала каждая клеточка его тела. Но теперь, увидев Николаса в церкви, – а жил он всего лишь в миле от нее, – она снова и снова вспоминала об этом бездельнике и бродяге, словно и не было десяти прошедших лет. Однако следовало признать, что с годами Николас стал еще более привлекательным – сейчас он был в самом расцвете. Жаклин ненавидела его, и ненависть лишь подпитывала ее страсть. О, она помнила все, абсолютно все. И не было мужчины, чья нагота так воспламеняла бы ее, – а ведь после той ночи она узнала многих других мужчин. Она считала, что избавилась от него раз и навсегда – разрушила его драгоценный дом и позаботилась о том, чтобы этот ублюдок никогда не вернулся. Но он вернулся. Он вернулся… и ее кровь закипела.

– Будь он проклят! Да будут прокляты они оба! – в ярости воскликнула Жаклин.

Она закрыла глаза и так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту вкус крови. Мысль о том, что Джорджия сейчас лежала в объятиях Николаса и получала удовольствие от его ласк, делала Жаклин больной. «Почему он выбрал именно ее, почему ее?..» – спрашивала она себя раз за разом.

И вообще, как такое могло случиться? Должно быть, она нашла способ соблазнить его, эта ловкая шлюшка. Но как же ей удалось?.. Просто невероятно… Ведь нищая портняжка почти не выходила из Рэйвенсволка. Но невероятное все-таки произошло, и ей, Жаклин, придется с этим смириться. Хотя, с другой стороны, какое ей до всего этого дело?

Жаклин внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале. В конце концов, она – графиня Рэйвенская, женщина, обладающая немалой властью. Поместье Рэйвенсволк считалось одним из лучших в Британии, а ее, графини, состояние – одним из самых крупных. К тому же, ей удалось утереть нос своим сестрам. Да, она утерла нос всем, и сейчас у нее было все, чего она хотела. Все, кроме Николаса…

При одной только мысли о нем она опять почувствовала пульсацию в низу живота, а руки сами собой поднялись к грудям. Прикрыв глаза, Жаклин представила, что это – руки Николаса, которые, увы, уже очень давно не касались ее груди…

Спустя минуту она резко опустила руки. Не было смысла мучить себя воспоминаниями. Что же касается Николаса… Его жизнь в скором времени изменится к худшему. И если Джорджия подумала, что теперь приобрела положение в обществе, то она очень сильно ошиблась. Модисточка вышла замуж за человека, которого приличное общество никогда больше не примет – она, Жаклин, об этом уже позаботилась.

Пусть они страдают в своих руинах. Жители деревни будут избегать их, дворянство – презирать, и их жизнь превратится в сплошное унижение.

Что же до нее, то она, Жаклин, примет приглашение маркиза ди Кастаньяро и проведет зиму у него на вилле. Да-да, именно так она и поступит. В начале нового года непременно покинет Рэйвенсволк. Не оставаться же там, где можно в любой момент столкнуться с Николасом и его девкой…

А сегодня вечером… Что ж, если она не могла заполучить Николаса, то утолит свой голод с тем, кто мог его заменить.

Жаклин слегка подушила ложбинку между грудей, оправила платье и направилась в восточное крыло дома.

Джорджия немедля взялась за шитье. Она устроила портновский стол в задней части гостиной, где с величайшим удовольствием сначала чертила выкройки, потом кроила и наметывала. Прошла неделя, за ней – еще одна, и вскоре у нее уже был новый плащ, а у Николаса – две теплые рубашки. После этого Джорджия взялась за платье, но шила только по вечерам, а днем они с Лили все время что-нибудь чистили и скребли, а также вытирали пыль. Или же в погожие дни – работали вне дома. С наступлением сумерек она садилась за свое шитье, а Николас читал у камина или писал письма.

«Как же эта жизнь отличается от моей жизни с Багги…» – подумала Джорджия, откусывая нитку. Багги никогда не бывал дома по вечерам и предпочитал проводить время в пабе, – по крайней мере, так она считала. А теперь по вечерам она наслаждалась приятным обществом мужа. Багги ни о чем не разговаривал с ней – за исключением фермерских дел, а Николас беседовал с ней на самые разные темы, и если ему что-либо было нужно, то он вежливо просил об этом, никогда не обращался с ней как со служанкой.