Сара Андерсон - Красная роза для Френсис

О-о, как ей не нравится его улыбка! Вернее, слишком сильно нравится. Если бы только она не стояла на перекрестке.

Он подался вперед. Взгляд стал таким пристальным, что она уже решила снять жакет и немного охладиться.

– Уверен, вы знаете, почему я хочу вас, – прорычал Этан.

Здесь действительно очень жарко.

Она пыталась выглядеть невинной.

– Из-за моего блестящего ума?

Маска серьезности на миг словно дрогнула. Неужели ее ответ в точку?

– Я считаю это дополнительным преимуществом, – признал он, кивнув. – Но давайте не изображать неведения. Это недостойно женщины со столькими талантами. И ваши таланты…

Она выпрямилась и выпятила грудь в отчаянной попытке лишить его равновесия. Не получилось. Он так и не оторвал взгляда от ее лица.

– Ваши таланты значительны и разнообразны. Не уверен, что когда-то встречал женщину, подобную вам.

– Вы флиртуете со мной?

Уголок его рта дернулся, отчего он еще больше стал походить на хищника. Пожалуй, стоит пересмотреть прежнее мнение. Этан не морская собака. Скорее, тигровая акула. Верткая и быстрая. Способная сожрать, прежде чем Френсис успеет осознать приближение опасности.

– Конечно нет.

– В таком случае почему хотите меня?

Честно говоря, она впервые во взрослой жизни не представляла, каким будет ответ.

Мужчины хотели ее. Всегда хотели. В тот момент, когда появилась грудь, она узнала о низменной мужской похоти. Как провоцировать ее, управлять, использовать в своих целях. Мужчины хотели ее по простым плотским причинам. И, наблюдая, как мачеха за мачехой приходят и уходят из жизни отца, Френсис решила, что никогда не позволит себя использовать. Вот таким примитивным образом. Преимущество в том, что ее сердце никогда не бывало разбито. А недостатком?

Она никогда не любила. Самосохранение, жизненно необходимое для выживания, – одинокий способ существования.

Все просто.

Он непринужденно откинулся на спинку стула:

– Очевидно, все в «Бруэри» ненавидят меня. Трудно их осуждать. Никто не любит перемен против воли. – Он коварно ухмыльнулся. – Мне, наверное, следовало удивляться, почему Долорес до сих пор не сдобрила мой кофе мышьяком.

– Наверное.

Интересно, куда он клонит?

– Но вы?

Он дотянулся до ее руки и стал поглаживать пальцы. Она невольно вздрогнула, он почувствовал это. Улыбка стала шире. Голос глубже. Вот черт!

– Я видел, как служащие, особенно приговоренные к пожизненному заключению, реагировали на вас и вашу проделку с пончиками. – Он все еще поглаживал ее руку. – Нет того, чего бы они ни сделали для вас и, возможно, для любого Бомонта.

– Если воображаете, что это убедит меня согласиться на должность, вы жестоко ошибаетесь, – отрезала она, пытаясь отдернуть руку, чтобы прервать телесный контакт, но ничего не вышло. Если таковы правила игры – значит, нужно им следовать.

Поэтому она сжала ему пальцы, проводя большим пальцем маленькие круги на его ладони. И была справедливо вознаграждена, почувствовав, как он вздрогнул. Вот и прекрасно! Теперь они квиты. И она по-прежнему держит его под контролем.

– Особенно если собираетесь считать их приговоренными к пожизненному заключению. Это оскорбительно. Словно они заключенные!

Он вскинул брови:

– А как бы их назвали вы?

– Семьей.

Простой и правдивый ответ вырвался прежде, чем она смогла сдержаться.

Френсис не знала, чего ожидала от него после такого заявления. Но явно не того, что он поцелует ей руку.

– Именно поэтому я в вас нуждаюсь.

На этот раз она решительно отняла руку и поставила его на место вежливым, но холодным взглядом, тем самым, от которого слуги и официанты бросались в укрытие. В этот момент появился официант с заказом и остановился, когда Френсис повернулась и пронзила его таким же взглядом. Он поспешно поставил тарелки и почти бегом удалился.

Она не прикоснулась к еде.

– Я много слышу о том, как сильно вы нуждаетесь во мне. Поэтому позвольте забыть об играх. Я ни тогда ни сейчас не работала официально на «Бомонт бруэри. Никогда в жизни не занималась сексом с мужчиной, вообразившим, будто имеет право на часть «Бомонт бруэри» и на кусочек меня. Я не приму административную должность, чтобы помочь вам заслужить одобрение людей, которых вы явно не терпите.

– Они первыми меня невзлюбили.

Ей ужасно хотелось выплеснуть вино ему в лицо. Как здорово почувствовать себя свободной и выразить чувства! Несмотря на его утверждения, что признает ее ум, у нее сложилось отчетливое ощущение, что он играет с ней, и это не нравилось.

– Тем не менее чего вы хотите, мистер Логан? Я уверена, дело не просто в выносе мебели из офиса и продаже истории моей семьи.

– Вы нужны мне, чтобы помочь убедить работников, что для компании вступление в двадцать первый век – единственный способ выжить. Покажите им, что наше противостояние бессмысленно, мы можем работать вместе и сделать «Бруэри» чем-то большим, чем она есть.

Френсис фыркнула:

– Обязательно передам ваши трогательные сантименты моему брату, человеку, которого вы сменили на руководящем посту.

– Он, несомненно, был прекрасным бизнесменом. Уверен, что он согласился бы со мной. В конце концов, после смерти отца ваш брат внес значительные изменения в структуру менеджмента. Но его сдерживало и ограничивало чувство семьи, которое вы так прекрасно описали. У меня подобных ограничений нет.

– И много хорошего вам это дало? – Она сделала еще один глоток вина, на этот раз чуть больше первого.

– Вы видите мою проблему. Если служащие будут противиться мне на каждом шагу, работу потеряют не только несколько человек. Закроется вся компания, и мы все пострадаем.

Она покачала головой, о чем-то размышляя:

– Возможно, компанию и следует закрыть. «Бомонт бруэри» без Бомонтов – не то же самое, что бы там ни говорил отдел маркетинга.

– Вы бы действительно дали благословение на потерю мест для сотен рабочих только ради имени?

– Это мое имя, – парировала она.

Но он прав. Если компания исчезнет с лица земли, пострадают люди, которые ей небезразличны. Братья будут в безопасности, они уже открыли новую пивоварню. Но Боб, Долорес и остальные? Все, кто шептал ей, что очень обеспокоен тем, куда дует ветер. Сотрудники предпенсионного возраста, боявшиеся за семьи и за перспективу быть досрочно отправленными на покой без щедрых добавок, которые полагались от «Бомонт бруэри» и всегда выдавались самым преданным рабочим.

– Что снова возвращает нас к сути дела. Вы мне нужны.

– Не я. Вам нужно мое одобрение.

Омар остывал, но у Френсис пропал аппетит.

Подобие улыбки заиграло на его лице. По какой-то причине она приняла это за комплимент, словно он наконец действительно признал ее ум и не лицемерил.