Даниэла Стил - Любовница

Например, запасы дорогого вина в ресторане. Габриэль давал ей советы относительно всего, и Мейлис полностью доверяла ему. Она следовала рекомендациям Габриэля, кроме тех, что касались продажи картин Лоренцо. И все же, прежде чем закончить разговор, Мейлис пообещала, что позвонит сыну. Она закончила просматривать счета, а затем набрала номер Тео.

Ей пришлось ждать ответа довольно долго. И это означало, что Тео работает. И правда, его голос в телефоне прозвучал отрешенно, когда он увидел на дисплее номер матери. Тео надеялся, что она не попросит его поработать в ресторане, а Жан-Пьер жив, здоров и выполняет свои обязанности метрдотеля.

– Да? Я рисую.

– Я так и поняла, поскольку ты рисуешь всегда. Габриэль попросил тебе позвонить.

– Что-нибудь случилось?

– Все в порядке. Габриэлю позвонил адвокат из Лондона, представляющий анонимного коллекционера произведений искусства, интересующегося покупкой одной из моих картин.

– Ты сказала ему, что не продаешь их? – Тео не видел смысла в продолжении этого разговора. К тому же он терпеть не мог менять ход мыслей во время работы. Для него написание картины было кропотливым и вдумчивым трудом.

– Габриэлю это известно. Судя по всему, покупатель предлагает такую же сумму, что мы выручили на последнем аукционе «Кристис». Хотя, по-моему, он занизил цену. Габриэль считает, ты должен знать об этом звонке. А еще он сказал, что готов обсуждать более высокую цену, если мы согласимся продать картину, чего я, конечно, не сделаю.

Тео помедлил с ответом:

– Семь лет назад цена на картину оказалась раздутой из-за непримиримой битвы между двумя покупателями. Они заплатили гораздо больше, чем должны были. – И все же результат порадовал Мейлис и Тео. – Этот неизвестный покупатель назвал начальную цену и готов торговаться? – В голосе Тео послышалось удивление.

– Так сообщил Габриэль. Я велела ему ответить отказом, но он настоял, чтобы я сначала обсудила это с тобой. – Тео понимал почему. Предложенная сумма была поистине астрономической, и она наверняка изменит цены на картины Лоренцо на рынке произведений искусства. А ведь покупатель готов был дать даже больше.

– Может, нам следует обдумать предложение, – тихо произнес Тео. – Посмотреть, насколько сильно покупатель хочет получить эту картину и как много готов за нее дать.

– Не собираюсь ничего продавать! – В голосе Мейлис зазвенела сталь. – Это один из первых портретов, для которого я позировала твоему отцу. Тогда я была для него просто моделью. – Услышав это, Тео сообразил, о какой картине идет речь. Именно она завладела вниманием Владимира Станиславова в ресторане накануне вечером.

– Кажется, я знаю имя покупателя. Картина очаровала Станисласа. – Тео вспомнил раздражение русского, когда тот услышал, что картина не продается, и его замечание о том, что все имеет свою цену. – Если это действительно он, с ним можно смело торговаться и просить больше. Он не знает слова «нет», и если картина действительно запала ему в душу, то отдаст за нее любые деньги.

– Картина не продается, – повторила Мейлис. – И мне плевать на его предложение.

– Но ведь это поможет установить новые цены на работы отца. Поднять планку выше.

– Какая разница, сколько будут стоить его картины, если мы не собираемся продавать их?

– Однажды ты можешь захотеть что-нибудь продать, поэтому нужно держать руку на пульсе и подогревать интерес к творчеству отца. Габриэль всегда говорил, что полезно время от времени продавать какие-нибудь из картин. К тому же после того, как вы стали парой, папа начал рисовать лучше. Эта картина не самая ценная в твоей коллекции. – Последние произведения Лоренцо прямо-таки источали его любовь к Мейлис и сыну. – Наверное, стоит ее продать.

– Мой ответ «нет». – Порой Мейлис становилась чрезвычайно упрямой, особенно когда речь заходила о картинах покойного мужа.

– В любом случае решать тебе, мама. Но я бы поторговался и выяснил, сколько можно получить за этот портрет. – Это был хороший совет. Габриэль посоветовал бы то же самое.

– Я уже попросила Габриэля сообщить покупателю о моем решении. – И Мейлис еще раз повторила свою просьбу, когда закончила разговаривать с Тео. Габриэля слегка разочаровал факт, что она не захотела прислушаться ни к нему, ни к сыну.

– Хорошо, я передам им твой ответ, – тихо произнес он, зная, что спорить в данном случае бессмысленно. Он позвонил лондонскому адвокату и сказал, что картина не продается.

Габриэль как раз просматривал фото работ новых художников, представленных Мари-Клод в галерее, и восхищался ее потрясающим чутьем, когда из Лондона вновь позвонил адвокат с предложением гораздо более высокой цены за картину. Габриэлю стоило больших усилий не показать, насколько он взволнован. Очевидно, анонимный покупатель вознамерился заплатить любую сумму денег за право стать обладателем творения Лоренцо. На сей раз он предлагал на пятнадцать процентов больше той суммы, что выручили за картину на последнем аукционе «Кристис». И это было невероятно щедро. Габриэль пообещал сообщить о новых обстоятельствах вдове художника. Однако Мейлис снова заупрямилась. Причем настолько, что даже отказалась звонить Тео.

– Но ведь это огромные деньги! – попытался образумить подругу Габриэль. – Думаю, тебе не следует отказываться от подобного предложения, Мейлис. Ведь это выведет картины Лоренцо на недостижимый уровень на мировом рынке.

– Мне безразлично. Полотно не продается.

Вздохнув и почувствовав себя полным идиотом, Габриэль позвонил адвокату в Лондон. Предложенная покупателем сумма поражала воображение, и все же ему предстояло объяснить адвокату, что в данный момент миссис Лука не желает расставаться с работами мужа. Габриэль хотел дать понять, что в будущем подобная сделка может состояться, хотя вовсе не был в этом уверен. Тео деньги тоже не интересовали. Он, как и мать, жил весьма скромно.

– Мой клиент наделил меня полномочиями выдвинуть последнее предложение, – в отрывистой британской манере отчеканил адвокат, а затем удвоил начальную сумму, тем самым сделав картину Лоренцо одной из самых дорогих в мире. Если, конечно, Мейлис решит принять предложение.

Габриэль минуту молчал, ошеломленный услышанным.

– Я передам ваше предложение своей клиентке, – вежливо ответил он и сразу позвонил Тео.

Услышав, какую сумму предлагают за картину отца, тот воскликнул:

– Господи! Это наверняка Станиславов. Больше никому не под силу заплатить такие деньги.

– Даже не знаю, что сказать твоей матери. Полагаю, она должна согласиться, – признался Габриэль.

Мейлис прислушивалась к нему, но не в тех случаях, когда речь заходила о картинах Лоренцо. Ее эмоциональная привязанность к покойному мужу и его наследию была слишком глубока. Габриэля же никто не мог обвинить в материальной заинтересованности, поскольку он давно уже перестал начислять комиссию с потенциальных продаж, включая последнюю. Он больше не считал себя вправе делать это, и в его советах не было личной заинтересованности.