Дженнифер Ли Арментроут - Возвращение

Боба я больше не видела.

Шли годы, но я по-прежнему становилась объектом внимания других странных персонажей. Как, например, старушка, которая всегда приходила в магазин, когда я тайком запасалась фастфудом, потому что бабушка с дедушкой признавали лишь здоровую пищу. Так началась наша странная дружба – мы с ней и девять ее кошек. Потом в моей жизни появилась дама – школьный библиотекарь – и у меня не было друга лучше ее.

Были и другие необычные встречи, и порой – как бы странно это ни звучало – я даже задумывалась, нет ли и во мне какого-то врожденного безумия, которое чувствуют другие сумасшедшие, слетаясь ко мне как мухи на мед. Поэтому нечего было и удивляться, что какой-то ненормальный – хотя и классный – парень в огромном, полном студентов кампусе все же столкнулся именно со мной.

Я вошла в общежитие и вызвала лифт. Зайдя в кабину, нажала кнопку десятого этажа. Теребя браслеты на руке, я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Когда лифт остановился, я вылетела наружу и чуть не сбила с ног миниатюрную девушку. Отпрыгнув в сторону, она ударилась о противоположную стену.

– Простите. Мне так жаль! – сказала я, расстроенно наблюдая за тем, как девушка приходит в себя. – Простите еще раз.

– Ничего страшного, – улыбнулась та и шагнула в кабину лифта.

Покачав головой, я развернулась и направилась по длинному коридору к своей комнате. У двери я снова почувствовала, как по спине снизу вверх пробежали мурашки. Сердце тяжело перевернулось в груди, и я закрыла глаза.

Второй раз за день.

Господи.

Я никогда не чувствовала этого чаще чем раз в несколько дней. Сглотнув, я взялась за дверную ручку, борясь с желанием оглянуться и проверить коридор. Я понимала, что никого там не увижу.

Глубоко вздохнув, я открыла дверь и вошла в комнату. Чувствуя, как брови ползут на лоб, я тотчас забыла о странном чувстве.

Эрин стояла кверху попой, прижав ладони к полу. Повернув голову, она взглянула на меня из-под мышки.

Из-под мышки .

– Как у тебя вообще получается так крутить головой и ничего себе не повредить? – спросила я.

– Мастерство!

Эрин с упоением занималась йогой и медитацией, утверждая, что это помогает ей соединить инь и ян или что-то такое. Однажды она сказала, что всю жизнь страдает от своего дурного характера, и эти жуткие позы, на которые мне даже смотреть было больно, помогали ей «сохранять спокойствие». Что было странно – за два года нашего знакомства я ни разу не видела, чтобы Эрин даже на секунду вышла из себя.

Выйдя из позы собаки мордой вниз – или пони мордой вверх, уж не знаю, – Эрин улыбнулась мне.

– Загляни под кровать.

Заинтригованная, я бросила на пол рюкзак и перешагнула через соседку. Наклонившись, я приподняла покрывало – и у меня округлились глаза, когда я заметила бутылку. Схватив ее, я прижала ее к груди.

– «Хосе»! [5] Бренд текилы.

– Парня лучше не найти, – улыбнувшись еще шире, прокомментировала Эрин.

Стоя посреди пентхауса в отеле неподалеку от Рэдфорда, я вызывал Аполлона уже в четвертый раз с того момента, как вошел в эту дверь.

Наконец я получил ответ – электричество в номере мигнуло. Сзади подул теплый ветер. Я развернулся и выругался, увидев того прямо перед собой. Словно он намеревался свалиться прямо мне на голову.

– Боги, – буркнул я. – Приятель, здесь полно места, незачем приземляться мне на задницу.

Фыркнув, Аполлон скрестил руки на груди.

– Ты звал меня?

Я принял боевую стойку. Мы с Аполлоном были почти одного роста, и он лишь на пару сантиметров возвышался над моими метр девяносто.

– Кто она?

– Джозефина Бетел, – помедлив, ответил бог.

Я раздраженно взглянул на него, готовый взорваться в любую секунду.

– Это я и так понял. Спасибо.

– Правда? Я вижу, ты отлично справляешься со своей задачей. Работаешь дистанционно? У тебя появились новые способности, а я о них еще не знаю?

Аполлон повернулся и наклонил голову набок. Казалось, он смотрит на цепочку, свисающую с потолочного вентилятора. Секунду спустя он подтвердил мое предположение, протянув руку и дернув за нее.

Зажегся свет.

Бог снова потянул за цепочку.

Свет погас.

Господи, порой он страдал от жуткого дефицита внимания.

– Аполлон, – напомнил я о себе.

Словно забыв, где находится, бог медленно опустил руку.

– Ты еще не задал верный вопрос, Аполлион.

Я заставил себя сделать шаг назад, чтобы не призвать стихию воздуха, не накинуть блестящую золотую цепочку на шею моему собеседнику и не подвесить на ней бога солнца как огромную пиньяту [6] Мексиканская подвесная игрушка разных форм, обычно ее наполняют конфетами. .

– Она не полукровка и не чистокровная. Она кажется смертной, но… – Я покачал головой, отвернулся и подошел к большому окну. Приоткрыв штору, я увидел, что солнце уже село, а вершины поросших деревьями гор скрылись в тумане.

– Что, Сет? – тихо спросил Аполлон.

Я поверить не мог, что собираюсь это сказать, но Аполлон не собирался делиться со мной информацией. Такова была его натура. Отпустив штору, я закрыл глаза.

– Казалось, что она… Она напомнила мне Алекс.

Алекс.

Александрию Андрос.

Девчонку, которую я считал обычной полукровкой и которая тоже оказалась Аполлионом – настоящим Аполлионом. Это меня не должно было существовать, хотя я и родился первым. Я появился на свет, потому что Арес хотел установить контроль над Олимпом, контролируя меня. Мало того, что я был потомком этого мерзавца, так он еще и почти преуспел в своем стремлении сделать меня Богоубийцей, высшим существом, которое рождается, когда один Аполлион поглощает силу другого. Именно поэтому создавать двух Аполлионов в одном поколении было запрещено.

И я вступил в эту игру. Я облажался – так облажался, что Алекс отныне придется большую часть года – и так вечность – проводить в подземном царстве. Я не мог себе этого простить. Как бы ни старался загладить свою вину и что бы ни делал после.

Прочистив горло, я продолжил:

– Она не ее копия – другой цвет волос. Другие черты лица. Но манера говорить – в какой-то момент девица заговорила как Алекс. – Я хрипло усмехнулся. – Не знай я, что это не так, я бы решил, что они как-то связаны. Но это невозможно, так?

Однако Аполлон просто молча смотрел на меня.

И тут меня переклинило.

На коже проступили глифы. Лампа на массивном столе взорвалась миллионом осколков. Запахло гарью. Поднялся ветер, который сдул маленькие блокноты с тумбочек.

– Это ведь невозможно, Аполлон.

Бог изогнул светлую бровь.

– Я не удивлен, что она напоминает тебе Александрию.

Я застыл, лишившись дара речи. Потом мои губы снова скривились в усмешке в ожидании того, что он скажет дальше, хотя дурное предчувствие уже запустило в меня свои костлявые пальцы.