Филиппа Грегори - Обманка

Девушки задержались у огромного храма, возвышавшегося над другими строениями, и с любопытством рассматривали его розовую кирпичную кладку.

– Храм приковывает взгляды к себе, но тот мавзолей, который я хотел увидеть, находится здесь, – объявил Лука и повел их к скромному строению сбоку.

– Это маленькое сооружение?

Изольде пришлось наклониться, чтобы пройти в низенькую дверь. Ишрак проследовала за ней, а последним шел брат Пьетро. Строение имело форму креста, и вошли они через северный вход. На секунду они задержались в дверях крошечной церкви, затем Изольда перекрестилась и преклонила колено, а Лука восхищенно вскрикнул при виде богатства красок, которое они увидели внутри этого скромного здания.

Каждый кусочек сводчатого помещения сверкал, словно только что покрашенный. Стены, пол, даже арочный свод были покрыты яркими мозаиками. Изольда осматривалась с восхищенным изумлением, а Ишрак не могла оторвать глаз от потолка густо-синего цвета, усеянного сотнями золотых звезд.

– Как красиво! – воскликнула Ишрак. Она подумала, насколько все это похоже на роскошные интерьеры арабского мира. – Что это? Личная капелла?

– Это вообще не храм, это – мавзолей, – объяснил ей брат Пьетро. – Его сотни лет назад построила великая дама-христианка для своего собственного погребения.

– Смотрите! – сказала Изольда, оборачиваясь к двери, через которую они вошли. На большой мозаике над дверью в теплых тонах изображался Добрый Пастырь, опирающийся на посох, с золотым нимбом и в окружении своих овец. – Как такое могли сделать сотни лет назад? Какая нежность в этой картине! Видите, как Он прикасается к овцам?

– А вот история христианина, готового отдать жизнь за Евангелие, – благоговейно произнес брат Пьетро, указывая на противоположную стену, где был изображен мужчина, бегущий мимо языков пламени, с крестом на плече и открытой книгой в руке. – Видите там Евангелие из библиотеки?

– Вижу, – кротко подтвердила Ишрак.

В этом чудесном и священном месте у нее не было желания поддразнивать брата Пьетро за его веру или выражать собственный скептицизм. Она росла в христианском доме отца Изольды, лорда Лукретили, но мать научила ее читать Коран. Дальнейшее образование выработало у Ишрак привычку все анализировать, так что она навсегда останется вопрошающей, а не верующей. Она обвела взглядом яркое помещение – и ее внимание привлекла цветная полоса на белых кусочках мозаики. Окна мавзолея застеклили, но один кусок стекла оказался разбитым. Утреннее солнце, падающее на выщербленный край, бросало разноцветные лучи на белые плитки, а также на белый головной платок Ишрак.

– Смотри, – подтолкнула Ишрак Изольду, – здесь даже солнечный свет разноцветный.

Ее слова услышал Лука – и, повернувшись, увидел яркий разноцветный мазок. Его поразила радуга, сияющая вокруг головы Ишрак.

– Дай мне твой шарф, – неожиданно потребовал он.

Не говоря ни слова и глядя прямо на Луку, она развязала платок, и ее темные густые волосы легли на плечи. Лука протянул ей один конец, а второй взял сам. Они растянули его так, чтобы поймать падающий из окна свет. Белый шелк моментально засиял всеми цветами радуги. Словно исполняя какой-то странный танец, они прошли к окну, наблюдая, как цвета становятся менее насыщенными и размытыми, тогда как полосы становятся шире, а потом снова отошли назад и увидели, что ярко окрашенный луч сужается и становится четче.

– Похоже, разбитое стекло делает солнечный свет многоцветным, – изумленно проговорил он, а потом снова повернулся к той мозаике, которую рассматривал. – И вот, посмотри, – сказал он Ишрак, – здесь мозаика тоже радужная.

У него над головой стена, переходящая в арку свода, тоже была искусно украшена всеми цветами радуги, составлявшими узор. Продолжая держать шарф Ишрак, Лука подбородком указал сначала на радужную мозаику, а потом – на радугу на ткани.

– Тут цвета те же, – сказал он. – Тысячу лет назад они воссоздали радугу из цветов, идущих именно в таком порядке.

– Что вы делаете? – спросила Изольда, недоуменно глядя на них. – На что вы смотрите?

– Это наталкивает на мысль о том, что радуга всегда состоит из одних и тех же цветов, – ответила ей Ишрак: Лука молчал, разглядывая шарф и мозаичную стену. – Это так? Цвета всегда те, которые здесь показаны? На этой мозаике? Не смотри на узор, смотри на цвета!

– Да! – воскликнул Лука. – Как странно, что люди это заметили так много сотен лет назад! Как чудесно, что они эти цвета запечатлели. – Он помолчал, глубоко задумавшись. – Так все ли радуги одинаковые? Такими они были сотни лет? И если осколок стекла создает радугу здесь, то что создает радугу в небе? Что заставляет небо внезапно сиять всеми цветами?

Ему не ответили: ответа не знал никто. Никто, кроме Луки, не стал бы задавать подобные вопросы: его изгнали из монастыря за вопросы, находившиеся на грани с ересью. Даже сейчас, когда Орден Тьмы дал ему задание рассматривать все вопросы этого мира и мира следующего, он вынужден был оставаться в тесных рамках Церкви.

– А почему это важно? – спросила Изольда, глядя на восторженные лица своих друзей. – Почему такое вам важно?

Лука передернул плечами, словно возвращаясь в реальный мир.

– Ну, просто любопытно, наверное, – сказал он. – Мы вот так же не знаем причины той огромной волны в Пикколо, не знаем, что создает гром, не знаем, откуда берутся радуги. Мы так много не знаем! И пока у нас нет ответов, люди считают, что эти странные причуды природы – результат колдовства, или чертей, или духов. Они запугивают себя и в результате обвиняют соседей, и тогда я должен выяснять истину. Но я не могу дать простое объяснение, потому что у меня простого объяснения нет. Но здесь… раз те, кто создавал эту мозаику, знали цвета радуги, то, может, они знали и то, что является ее причиной.

– Но почему тебе это интересно? – не успокоилась Изольда. – Разве важно, какого цвета вчера вечером был закат?

– Да, – неожиданно заявила Ишрак, – это важно. Потому что мир полон тайн, и мы сможем что-то понять, только если будем задавать вопросы, исследовать и открывать что-то новое.

– Понимать тут нечего, потому что все уже объяснено, – сказал брат Пьетро, говоря устами Церкви. – Бог установил радугу на небе как обещание человеку после Потопа. «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга Моя в облаке». – Он сурово посмотрел на девушек. – Большего вам знать не надо. – Он перевел свой взгляд на Луку. – Ты – расследователь священного Ордена, – напомнил он юноше. – Твоя обязанность – задавать вопросы. Но следи, чтобы твои расспросы не выходили за рамки твоей миссии. Наш господин и Святой отец приказали тебе выяснить, не наступает ли конец света. Тебе не приказывали задавать вопросы обо всем. Некоторые вопросы – это ересь. Некоторые вещи исследовать нельзя.