Карен Уайт - Траектория полета

Джеймс искренне улыбнулся.

– Не слишком много, сэр. Но всегда готов учиться.

Джорджия посмотрела на него с тревогой, но Джеймс лишь усмехнулся ей в ответ.

Дедушка положил руку ему на плечо.

– Может оказаться, что вы прирожденный пчеловод. Миру нужно как можно больше пчеловодов, потому что пчелы вымирают. Вы знаете, что сказал Эйнштейн? Что если пчелы исчезнут с лица земли, человечеству останется жить всего четыре года.

– Нет, сэр. Никогда об этом не слышал. – Покосившись на Джорджию, Джеймс позволил старику увести себя на задний двор.

Мейси и Джорджия остались наедине. Между ними будто клубился рой невысказанных слов.

– Она красивая, – тихо произнесла Джорджия.

Мейси выпрямилась, пытаясь обуздать гнев, который всегда бурлил слишком близко к поверхности.

– Бекки умная девочка, любит математику и играет в школьной баскетбольной команде. Между нами не приняты похвалы за красоту. Ты больше чем кто-либо должна понимать, почему.

Джорджия хотела что-то сказать, но промолчала, будто репетировала встречу и уже знала, что нужно делать, чтобы все шло правильно.

– Позволь, я помогу тебе с ужином. Может, салат порезать?

– Мне не нужна твоя помощь, Джорджия. Давно уже не нужна, и, думаю, в обозримом будущем не понадобится. – Мейси повернулась к кухне, желая уйти от сестры как можно дальше.

– Я накрою на стол, – сказала Джорджия.

Эту обязанность они всегда выполняли по очереди: одна готовит, другая накрывает. Бабушка умерла, когда они с Джорджией были подростками, и сперва о них заботился дед. Но постепенно они стали брать на себя все домашние дела. Никому и в голову не приходило ждать помощи от Берди, потому что бабушка слишком опекала ее, дрожала над ней до такой степени, что сделала беспомощной. И с бабушкиной смертью не изменилось ровным счетом ничего. Мейси и Джорджия продолжали храбро поддерживать иллюзию, будто Берди – нежная бабочка, пока не достигли того возраста, когда реальность накрывает тебя с головой, как приливная волна, смывая в пучину мечты и возможности. Мейси приняла обстоятельства и смирилась, а вот Джорджия – нет. Если бы Мейси пришлось назвать точный момент, когда они с сестрой начали отдаляться друг от друга, она сказала бы, не раздумывая: это случилось, как только их глаза открылись достаточно широко, чтобы увидеть мать такой, какая она есть на самом деле.

В столовой что-то разбилось, и Мейси прибежала туда из кухни. Джорджия присела рядом с осколками белого фарфора.

– Прости, – проговорила она, поднимаясь. – Хотела достать тарелку со дна стопки, думала, смогу вытащить, не разбив. Не волнуйся – она не ценная. Дешевая японская марка. Но я все равно возмещу.

– Зачем тебе понадобилось доставать фарфор из задней части буфета? – Мейси подошла ближе и узнала разбитую тарелку. – Она из моего свадебного сервиза.

Джорджия явно испытывала неловкость – выражение, которое Мейси редко, или почти никогда, не видела на лице сестры.

– Прости. Я кое-что искала. Увидела край и захотела посмотреть тарелку целиком.

Мейси резко ушла в кухню, вернулась с метлой и принялась сметать осколки.

– Говорила же тебе… Я искала твою дурацкую чашку везде. Нет ее здесь.

Джорджия схватилась за ручку метлы, и после непродолжительной борьбы Мейси пришлось ее выпустить.

– Знаю. Просто похожий рисунок. Я ошиблась.

Джорджия смела осколки в кучку. Каждое ее движение было точным и выверенным. Надо хорошо знать Джорджию, чтобы увидеть эту сторону ее личности, сторону, которую она всегда скрывала, демонстрируя миру личину беспечной и необузданной девчонки. Мейси никогда не знала, какая из сторон настоящая. По крайней мере, до Лилианны.

– Не нужно было тебе возвращаться. – Голос Мейси охрип на последнем слове.

Джорджия прислонила ручку метлы к стене, под точным углом – так, чтобы не упала.

– Прошло много времени, Мейси.

– Недостаточно.

Джорджия поморщилась, но Мейси это не остановило.

– И ты обещала.

– Я сказала тебе… я уже не тот человек, каким была, когда давала то обещание. И мой приезд – не каприз. Теперь я вижу, что это большая ошибка, и уеду, как только смогу. – Джорджия глубоко вздохнула. – Я вот подумала – даже если здесь нет той чашки, бабушка ведь могла купить другие предметы с таким же рисунком. Он весьма редкий, и если я найду еще один такой же предмет, значит, его изготовили не на заказ, а это повлияет на его оценку. Но я не могу быть уверена до тех пор, пока не подержу его в руках и не увижу клеймо на дне.

– Я возьму на работе отгул, чтобы обшарить вместе с тобой каждый уголок и найти то, что ты ищешь. Все, что угодно, лишь бы заставить тебя уехать завтра же утром.

Челюсти Мейси заболели от усилий, с которыми она сдерживала рвущиеся с языка злые слова.

Джорджия грустно посмотрела на сестру.

– Не говори глупостей. Я сама постараюсь сделать все как можно быстрее и сразу уеду. Не думай, что мне так уж приятно здесь находиться.

– Да не будь ты такой эгоисткой! Есть люди, которых ты можешь больно задеть. Ты когда-нибудь думала о ком-то, кроме себя?

Плечи Джорджии опустились.

– Я приехала не для того, чтобы кого-то задеть.

Мейси отвернулась от нее и зашагала к кухне, по пути ударив кулаком по массивной дверной раме из красного дерева. Ручка метлы с тихим шорохом скользнула по стене, стукнулась о спинку стула и упала на деревянный пол. Мейси остановилась.

– Зачем тебе понадобилось приезжать и все портить?

Она чувствовала, как за ее спиной Джорджия пожала плечами.

– Потому что это всегда удавалось мне лучше всего.

Мейси вышла из комнаты, размышляя о том, где еще можно поискать чашку, надеясь, что она наконец-то найдется и Джорджия вернется в Новый Орлеан, не успев больше ничего разбить на такие мелкие кусочки, что склеить их будет невозможно.

Джорджия

Атмосфера за ужином была напряженной, и я чувствовала себя ужасно неловко, точно заявилась на свадебный прием в купальнике и резиновых шлепанцах. Дедушка говорил про затяжные дожди, которые могут повлиять на урожай его драгоценного ниссового меда, а Джеймс задавал уместные вопросы об учениках Мейси и баскетбольных успехах Бекки. Бекки была молчалива, отвечала лишь «да» и «нет», и я подумала, уж не велела ли ей мать держать язык за зубами, дабы не сболтнула чего-нибудь, что могло бы вызвать ссору. Так что мы успешно игнорировали «розового слона в комнате», накрепко заперев его в сундуке десятилетнего отсутствия.