Мэри Энн Марлоу - Сумасшедшая любовь

– Нет, в этом году я не ходил на церемонию вручения Ви-Эм-Эй.

– Тебе нравится в Саутгемптоне?

– Мы с женой ездили в такой же круиз два года назад.

Я вернулась туда, где впервые увидела Адама с гитарой, и решила вести съемку из того угла. В будке со звукоизоляцией что-то пошевелилось, и это привлекло мое внимание. Адам стоял, облокотившись о стену, и напряженно всматривался в глаза Иден. Они не услышали, когда щелкнул затвор.

Он откинул с ее лба прядь волос. Щелк-щелк. Его рука остановилась у ее затылка, и пальцы вцепились в волосы. Щелк-щелк . Ее рука поднялась и схватила его. Ее помолвочное кольцо блеснуло в лучах света. Щелк-щелк . Они пожирали друг друга глазами, как будто впервые встретились. Я ощутила укол зависти. Я никогда и близко не чувствовала такую связь с другим человеком. Они явно любили друг друга. Щелк-щелк.

Потом Адам сделал шаг назад и ласково положил руку на живот Иден. Он сказал что-то, обращаясь именно туда. Щелк-щелк.

Он наклонился и прижал ухо к животу, словно надеясь услышать биение еще одного сердца.

Я выпустила из рук фотоаппарат, и ремень натянулся у меня на шее.

О боже.

Осознав, что я увидела, я пошатнулась и наткнулась на что-то твердое. И мокрое.

– Да что ж это такое! Какого черта? – Мужчина, которого я толкнула, поднял руку, пытаясь убраться с дороги, но с его локтя уже капало пиво. Оно попало и на мою футболку, но я не стала обращать на это внимание и продолжала вглядываться в будку для звукозаписи. Адам только что поцеловал живот Иден. Я схватила фотоаппарат и застыла. Иден подняла голову, и наши глаза встретились. На мгновение я засомневалась. Момент был упущен. Я опустила камеру, отвернулась и зашагала прочь.

Мой мозг взрывался от ценной, как мне казалось, информации, которую я раскопала. У меня не было доказательств, и я не сумела сделать фотографию на миллион, но то, что я увидела, в сочетании с кадрами, которые получились, дадут Энди достаточно материала для сюжета, который привлечет массу посетителей на наш сайт. Вопрос звучал: готова ли я ему рассказать?

Когда я брела по залу, разрываемая противоречиями, меня поймал Эрве и вручил пластиковый стаканчик с газированной водой.

– Так ты фотограф? Мне всегда нравились эти впечатляющие виды Дикого Запада. Ну знаешь, такие, как снимал Энсел Адамс? И снимки Манхэттена, на которых он выглядит так же волшебно, как какой-нибудь национальный парк. А какие фотографии нравятся тебе?

Эти люди оказались такими милыми, черт возьми. Жаль, что нельзя рассказать им, как я ночью фотографировала мост в Бруклине.

– Я работаю на Энди Диксона, и…

Он явно все понял, но сохранял дружелюбное выражение лица.

– Ах, точно. Так Иден разрешила тебе снимать?

– Она долго сомневалась, но потом сказала, что да.

Он присвистнул.

– Ничего себе. Не думал, что дождусь этого дня. Но она вечно разыгрывает Мику.

– Правда? Она не похожа на человека, который любит разыгрывать кого бы то ни было.

– Иден очень мила с теми, кого знает, но журналисты преследуют ее, поэтому она выработала к вам, ребята, такое отношение: сначала снимаешь, потом задаешь вопросы. – Он захихикал. – Ну то есть тебя это тоже касается, если подумать.

Я улыбнулась его шуточке, до сих пор раздумывая над его словами об Иден. Быть может, она была много глубже, чем казалось на первый взгляд. Судя по всему, что я видела, Иден была холодной стервой. За исключением случаев, когда оставалась наедине с Адамом. Но кто знает об этом больше, чем Эрве? Это привело к еще одному животрепещущему вопросу:

– А как насчет Мики? Его журналисты тоже неправильно поняли?

Он скорчил гримасу и проворчал:

– С Микой будь осторожна, милая.

Я выставила вперед ладонь, возражая против такого вмешательства.

– Нет, мне просто любопытно, насколько он интереснее того, что о нем пишут.

Он пожал плечами.

– Ну, с Микой ты получаешь ровно то, что ты видишь. – Он подошел на дюйм ближе и заговорил потише, словно выказывал мне особое доверие. – Хотя репортеры любят представлять его серийным дамским угодником, ты ведь знаешь? Это не вполне справедливо по отношению к нему.

– Но он и правда стремительно меняет женщин.

– Меняет. Но дело не только в их количестве. Если бы журналисты писали не только о том, с кем он был и где, ты знала бы, что он относится к своим девушкам очень хорошо – с добром и уважением. Когда-нибудь он встретит девушку, которая его оценит.

Я рассмеялась. Его слова звучали так, как будто Мика пал жертвой череды женщин, желавших его использовать.

Эрве прервал ход моих мыслей:

– Не знаю, удастся ли тебе снять что-то «жареное» сегодня вечером. Похоже, эта толпа не особо старается облегчить тебе задачу.

Он даже не подозревал, что у меня в кармане уже есть история, которая надолго заставит Энди забыть о моем увольнении. И это всего лишь будет стоить мне доверия Иден, а затем уже и Мики. Не то чтобы я заслужила доверие Иден, но как бы там ни было, на тот момент мнение Мики значило для меня гораздо больше, чем мнение Энди. И если я не подавлю в себе такие чувства, то никогда ничего не добьюсь в этом деле.

Я поделилась с Эрве одним секретом, о котором никогда никому не рассказывала.

– Честно говоря, мне гораздо больше нравится делать естественные снимки самых обычных людей. Я понимаю, почему люди хотят увидеть знаменитостей в процессе какого-нибудь эффектного занятия, однако мне больше нравится ловить в объектив обычных людей за повседневными делами. Мне было бы гораздо интереснее увидеть, как Хью Грант готовит сэндвич, нежели как он выбирается из лимузина.

Он расхохотался, не то как медведь гризли, не то как добрый дядюшка.

– Звучит великолепно. Возможно, этот стакан снимать не стоит, но если я позже решу сделать сэндвич, то позову тебя.

Он отлепился от меня и смешался с другими гостями. Я уставилась в объектив, пытаясь найти хоть один стоящий объект. В группе людей у лестницы на цокольный этаж я обнаружила Мику. Он смотрел прямо на меня. Энди называл его медийной шлюхой, но я не думала, что он будет так тщательно следить за единственным фотоаппаратом в зале. Я все равно сделала снимок. Камера любила его так же, как он любил ее. Мне не хотелось становиться на пути этой большой любви.

Он подошел и положил руку мне на плечо.

– Я хотел бы представить тебя друзьям, если ты не против передохнуть.

Я была тут по его милости, поэтому, конечно, не возражала.

– Давай.

Не убирая руку, он пошел со мной по залу. Наклонив голову, он шепнул мне на ухо:

– Ну как, получаются хорошие кадры? – Его дыхание щекотало меня, так что по шее побежали мурашки.

– Что ж, пока еще никто так и не станцевал на столе, но я стараюсь выжать максимум из того, что вижу.