Мэри Энн Марлоу - Сумасшедшая любовь

Меня сковало от противоречивых порывов. Я словно увидела слово «один» на тридцатифутовой неоновой вывеске. От мысли о якобы свободном Мике Синклере, который флиртовал со мной – тоже совершенно свободной, – у меня кровь закипела в жилах.

А вот слово «снова» вернуло меня к реальности, напомнив, что в новостях он появился только в связи с новой или, скорее, бывшей девушкой. Быть может, он и свободен, но велика вероятность, что флиртует он всегда и везде, даже во сне.

И все же я не могла сдержать улыбку, разглядывая восхитительно шаловливое лицо Мики на снимке. И хотя фото стало для него сюрпризом, вид у него был такой, как будто он одержал надо мной верх, а не наоборот. Как будто он подговорил меня сделать эту фотографию. И, черт возьми, как же он фотогеничен.

Зайон озвучил мои мысли:

– Он, безусловно, красив.

Я увеличила масштаб, и лицо Мики заполнило экран. Он стоял так близко, когда я сфотографировала его, что я захватила практически одно лицо. Как жаль – у него такое тело! Ах, эти глаза. Синие, как сапфиры. С переливами, как морские волны.

– Я убить готов за такую кожу. Удивительно ровный цвет. – Темная кожа Зайона была покрыта черными пятнами, как у Моргана Фримена. Для меня эта особенность была его неотъемлемой частью, но я знала, что он строг к себе. – Это несправедливо. Как будто его отфотошопили!

Я потрепала его по щеке.

– Ты прекрасен, Зайон.

Он закатил глаза.

– Можешь наложить фильтр, чтобы сделать взгляд выразительнее?

– Не уверена, что стоит напрягаться. Скорее всего, Энди не использует снимок.

Зайон кивнул на фото и благородно заметил:

– Если бы он на меня так смотрел, я бы тоже прикусил язык.

Я уперла локти в стол и опустила подбородок в ладони. Я была благодарна, что меня ободряюще потрепали по спине, и расстроена, что нуждалась в таком ободрении постоянно.

– Я не прикусила язык, Зайон. – Я огляделась, чтобы убедиться: нас никто не подслушивает. – Я понятия не имела, кто он такой.

– Что? – Он произнес это слишком громко, и проныра Леонард поднял на нас глаза. – Как же ты сфотографировала Мику Синклера, если ты не знала, кто он?

С этими словами он выпустил из клетки чудовище. Леонард встал из-за стола, держа кружку с кофе обеими руками.

– Ставлю десять баксов, что он подошел к тебе.

Я заморгала от изумления.

– Так и было. Откуда ты знаешь?

Он поставил кружку на мой стол.

– Мику Синклера тянет на папарацци, как мотылька на пламя.

Я вспомнила, как Мика оказался перед моим объективом и насколько странным мне показалось то, что он не заметил знаменитость поблизости от меня, зато заинтересовался моей персоной. Все совпадало. Хватит уже чувствовать себя особенной. И все же что-то выбивалось из общей картины.

– Если он жаждет публичности, почему не сказал, кто он? Я бы, по крайней мере, взяла у него интервью.

Он пожал плечами.

– Понятия не имею. Возможно, он решил, что ты сама должна знать.

Ой.

– Сначала я его не узнала. Это странно, но он заговорил со мной, как самый обычный человек, как будто это я его заинтересовала. – Даже мне показалось, что я говорю таким тоном, словно пытаюсь защититься.

Леонард расслабил плечи, как будто вспомнил, что я ему не конкурент, а зеленый новичок, с которым нужно носиться, как с ребенком.

– Знаешь, я заметил, что с фотографами он дружелюбнее, чем с репортерами. Возможно, он нарцисс. Или, быть может, он любит публичность без вторжения в частную жизнь. И не могу сказать, что осуждаю его за это, если задуматься, о чем его обычно спрашивают. – Он покачал головой и изобразил: – «Мика, вы расстались со своей девушкой?» – произнес он, – бедняга. В конце концов, он музыкант .

Леонард работал здесь даже дольше, чем Энди. Он про каждого мог рассказать какую-нибудь историю. Его слова повисли в воздухе, как будто он намекал, чтобы я спросила его еще о чем-нибудь.

– Тебе приходилось брать у него интервью?

Он скривил губы, как будто я спросила, приходилось ли ему ездить на метро.

– Разумеется. Несколько раз.

– И?

Он умолк, перебирая воспоминания в банке данных у себя в голове, и продолжил с авторитетным видом:

– Впервые я услышал о Мике Синклере, когда вышла статься в «Рок пейпер».

Зайон произнес:

– Точно.

Я тут же спросила:

– Что?

Дачлорд Дерек, который всегда всех подслушивал, вставил:

– Это было около года назад. Возможно, в захолустье такие новости не выходят.

Я метнула на него яростный взгляд.

– У нас в Джорджии есть Интернет, Дерек.

Зайон принялся искать в «Гугле».

– Я это помню. Красивые парни в роке. – Я предположила, что он процитировал название, хотя, зная его, я могла подумать, что он ностальгирует по прекрасному прошлому.

Леонард вернулся к теме.

– «Рок пейпер» выпустила целую статью про самых горячих девочек в роке. Пятьдесят страниц сексуальных кошечек в коже, с ярким мейкапом. На них обрушились с критикой за то, что они сосредоточились на внешности женщин, а не на их музыке. Сексизм, знаете ли. Так что в одном из последующих номеров они выпустили такую же оскорбительную статью про красивых парней-рокеров, каких только смогли раскопать.

– Оскорбительную уж точно. – Зайон нашел статью и медленно продирался через напичканное рекламой слайд-шоу, разглядывая фото таких маститых музыкантов, как Джон Бон Джови и Адам Коупленд. Я выхватила у него мышь и пронеслась по фотографиям людей, которых не знала, пока не нашла Мику с такой широкой белозубой улыбкой, какая явно не отличала остальных рокеров. Да и оделся он так, словно раскопал вещи на барахолке, – облегающие ярко-красные штаны, высокие зеленые кеды «Конверс» и потрепанная футболка с изображением группы, о которой я в жизни не слышала. Но с таким лицом Мика однозначно вписывался в ряды «Красивых парней в роке».

Я прочитала подпись вслух:

– «Мика Синклер, тридцать один год. Весы по знаку зодиака, и вы, дамы, должны знать: это означает, что он хороший любовник». – Я прыснула и продолжила, давясь смехом: – «Но вы вероятно, не знаете, что этот плохой рок-мальчик, вырос в очень религиозной семье. Путешествуя по стране с семьей вместе с сектой, юный Мика Синклер распевал воодушевляющие песни в церковном хоре, прежде чем потряс всех нас песней под названием «Гравитация». О боже!

– Именно, – сказал Леонард. Он подошел к нам. – Можно мне?

Я дала ему мышь, и он набрал в «Гугле» что-то еще. Прежде чем открыть ссылку, он произнес:

– И вот репортеры вцепились в эту историю про церковь и тут же начали публиковать подобные статьи. – Он открыл материал, который начинался с огромной фотографии Мики в обнимку с роскошной блондинкой, надо полагать, на частном пляже. Фотографу повезло снять Мику практически без штанов. Можно было увидеть все его тело, если бы не пиксельный фиговый листок, загораживающий ту самую часть тела, которая делала кадр особенно интересным.