Элейн Мазлиш - Главная книга для родителей. Искусство слушать и говорить (сборник)

«Наказание – очень неэффективный метод воспитания… Наказание, как ни странно, часто действует на ребенка совершенно противоположным образом, совсем не так, как мы бы этого хотели! Многие родители применяют наказание просто потому, что никто никогда не учил их обращаться со своими детьми лучше» (« Как отцу », Фитзунг Додсон, Сигнет, 1974).

«Процесс обучения ребенка может расстраивать нас. Однако вначале нужно придавать особое значение тому, что обучение – это воспитание . Обучение – это, по существу, регулируемое руководство, которое помогает людям развить внутренний самоконтроль и результативность. Если оно работает, то требует взаимного уважения и доверия. С другой стороны, наказание требует внешнего контроля над человеком путем применения силы и принуждения. Тот, кто наказывает, редко уважает того, кого наказывает, и редко доверяет ему» («Аргументы против порки», Брайан Дж. Джилмартин, доктор наук, « Человеческое поведение », февраль 1979 года, том 8, 12).

«Из обзора литературы можно сделать вывод, что физическое наказание не подавляет насилие, а в большинстве случаев потворствует ему. Наказание одновременно расстраивает ребенка и предоставляет ему модель для подражания, на основе которой он учится» (« Насилие и борьба за существование », труд Комитета по вопросам насилия факультета психиатрии Медицинской школы Стэнфордского университета, редакторы – доктор Дэвид Н. Дэниэлс, доктор Маршалл Ф. Гилула и доктор Фрэнк М. Очберг, «Литтл, Браун&Компани», 1970).

«Озадаченные и растерянные родители ошибочно полагают, что наказание в конечном итоге принесет результаты, не понимая, что своими методами они ничего не достигнут…

Применение наказания только помогает ребенку развить большее сопротивление и неповиновение» (« Дети: вызов », доктор Рудольф Дрейкурс, Хоуторн, 1964).

«Есть много других возможностей узнать, какие шлепки обусловлены, а какие непреднамеренны. Ребенок может научиться успешно избегать чувства вины за плохое поведение, установив для себя такую последовательность, при которой наказание отменяет «преступление». Таким образом, ребенок, заплатив за свою проказу, волен повторить ее в другой раз, так как она не сопровождается чувством вины.

Ребенок, который делает все возможное, чтобы спровоцировать шлепки, вносит негласный долг в графу «проступок» книги учетов, который родители должны стереть посредством шлепков. Порка – это как раз то, что ребенку не нужно!» (« Волшебные годы », Сельма Фрейберг, Скрибнерс, 1959).

«Ученые считают, что каждый пятый родитель испытал на себе… нападки со стороны своих детей, возможно, это выражение подросткового смятения, которое их переполняет: они бросают вещи родителям в голову, пихают, толкают их, неистово оскорбляют их на словах… это яркое подтверждение того, что физическому насилию дети научились у родителей» (« Ньюсдей », 15 августа 1978 года).

«Моя четырехлетняя дочка Марни всегда была сложным ребенком. Она иногда доводит меня до такого бешенства, что я ничего не могу с собой поделать. На прошлой неделе я пришла домой и обнаружила, что она нарисовала карандашом на обоях в своей комнате. Я так разозлилась, что хорошенько отшлепала ее. Затем сказала ей, что забираю ее карандаши, что и сделала.

На следующее утро я встала и подумала, что сейчас умру. Оказывается, она взяла мою губную помаду и разрисовала ею всю ванную. Мне хотелось ее просто удушить, но я остановила себя. Очень спокойным голосом я спросила:

– Марни, ты это сделала потому, что рассердилась на меня, когда я забрала твои карандаши?

Она кивнула головой.

Я сказала:

– Марни, меня очень и очень огорчает, что все стены изрисованы. Это большая работа для меня – отмыть их и снова привести в порядок.

Знаете, что она сделала? Она взяла тряпку и начала стирать помаду со стен. Я показала ей, как использовать мыло и воду, и она десять минут смывала все с кафеля.

Затем она позвала меня показать, что стерла большую часть помады. Я поблагодарила ее и отдала ей обратно карандаши, а также бумагу, чтобы она могла воспользоваться ей, когда захочет рисовать.

Я была так горда собой, я даже позвонила своему мужу на работу, чтобы рассказать ему, что я сделала.

Прошло уже больше месяца, и Марни с тех пор не рисует на обоях».

«Едва я переступила порог дома, вернувшись с прошлого собрания, как мне позвонила учительница Донни по математике. Она была очень рассержена. Она сказала, что мой сын отстает по предмету, что он плохо влияет на класс, что он все еще не знает таблицы умножения и что, возможно, ему требуется большая «дисциплина» дома. Я поблагодарила ее за звонок, но была потрясена. Первой моей мыслью было: «Он должен быть наказан. Он не будет смотреть телевизор, пока не выучит таблицу умножения и не начнет нормально себя вести в классе».

К счастью, у меня был еще час в запасе, чтобы остыть до того, как он придет домой из школы. Когда Донни пришел, у нас состоялся такой разговор:

Я. Миссис К. звонила сегодня, она была очень расстроена.

Донни. Ой, да она всегда чем-то расстроена.

Я. Я думаю, что это серьезно, когда мне звонят из школы. Она сказала, что ты плохо ведешь себя в классе и не знаешь таблицы умножения.

Донни. Ну, Митчелл продолжает бить меня тетрадкой по голове. Поэтому я бью его своей.

Я. Ты считаешь, что должен принимать ответные меры?

Донни. Как это – принимать ответные меры?

Я. Мстить ему.

Донни. Да. Иногда он пишет мне записки и смешит меня. А потом пинает мой стул, пока я ему не отвечу.

Я. Неудивительно, что ты ничего не делаешь.

Донни. Я знаю таблицу до шести. Я не знаю только семь и восемь.

Я. Хм… Донни, если вы с Митчеллом не будете сидеть рядом в классе, это поможет тебе сосредоточиться?

Донни. Не знаю… может быть… Я бы знал семь и восемь, если бы выучил.

Я. Я думаю, что миссис К. должна знать об этом. Допустим, мы пишем ей письмо. Не возражаешь? ( Донни кивает. )

Я достала свой карандаш и написала: «Уважаемая миссис К., я обсудила наш телефонный разговор с Донни, и он сказал…» Донни, что мне ей написать?

Донни. Напиши ей, чтобы она нас с Митчеллом рассадила.

Я ( пишу ). «Он сказал, что хотел бы пересесть куда-нибудь, чтобы не сидеть рядом с Митчеллом». Так?

Донни. Да.

Я. Что-нибудь еще?

Донни ( длинная пауза ). Скажи ей, что я выпишу таблицы умножения на семь и на восемь и буду громко произносить их вслух.

Я ( пишу и зачитываю ему ). «Он также планирует выписать таблицы умножения на семь и на восемь и зубрить их». Что-нибудь еще?

Донни. Нет.

Я. Закончу так: «Спасибо, что обратили наше внимание на это».