Адам Алтер - Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета

Технология изменила и наши физические упражнения. Пятнадцать лет назад я купил одну из первых моделей специальных часов Garmin. Это был могучий прямоугольный прибор, нечто среднее между часами и наручными утяжелителями. Он был таким тяжелым, что мне приходилось носить в другой руке бутылку с водой, чтобы как-то его уравновесить. Каждые несколько минут часы теряли сигнал GPS, а батарейка жила так недолго, что для длинных пробежек гаджет был бесполезен. Сегодня появились дешевые маленькие удобные устройства, фиксирующие каждый шаг. Это чудесно, но в то же время здесь кроется рецепт одержимости. Зависимость от физических упражнений стала психиатрическим диагнозом, потому что подобные устройства постоянно напоминают спортсменам об их активности – или бездействии. Те, кто носит такие часы, попадают в цикл наращивания нагрузки. Десять тысяч шагов – отличный результат для одной недели, но на следующей нужно сделать одиннадцать тысяч. Еще на следующей – двенадцать, а потом четырнадцать. Такой тренд не может сохраняться вечно, но многие пренебрегают стрессами и серьезными травмами, лишь бы ощутить тот же прилив эндорфина, какой они испытывали от значительно более легких упражнений несколько месяцев назад.

Назойливая технология мешает нам отвлекаться от покупок, работы и порно. Почти невозможно покупать и работать поздно вечером и рано утром – но теперь вы можете покупать в интернете и связываться с рабочим местом в любое время суток. Прошли те дни, когда люди воровали Playboy в газетных киосках. Теперь нужен только WiFi и интернет-браузер. Жизнь стала более удобной, но в этом удобстве кроется губительный соблазн.

Как же мы дошли до такой жизни?

Первыми «поведенчески зависимыми» были двухмесячные младенцы. В начале декабря 1968 года в Нью-Йорке состоялась конференция Ассоциации по исследованию нервных и психических заболеваний, собравшая сорок одного участника. Ученые обсуждали, почему у людей иногда ухудшается способность видеть. В конференции принимали участие настоящие светила психологии. Роджер Сперри через тринадцать лет получит Нобелевскую премию. Невролога Уайлдера Пенфилда называли «величайшим канадцем из ныне живущих», а Уильяма Демента из Стэнфорда – «отцом медицины сна».

Среди участников был физиолог Джером Каган, который десятью годами ранее создал в Гарварде первую программу изучения человеческого развития. Через полвека он ушел на покой, к тому времени занимая двадцать второе место среди самых выдающихся психологов всех времен – он опередил таких гигантов, как Карл Юнг, Иван Павлов и Ноам Хомски.

На конференции Каган говорил о визуальном внимании младенцев. Как двухмесячный малыш понимает, на что смотреть, а что игнорировать? Развивающийся мозг перегружен калейдоскопом визуальной информации, но дети как-то учатся сосредоточивать внимание на одних образах и игнорировать другие. Каган заметил, что очень маленькие дети тянутся к движущимся предметам с резкими контурами. Они не отрываясь смотрели на качающийся перед ними деревянный брусок, что, по мнению Кагана, демонстрирует «поведенческую зависимость от контура и движения» [16] Jerome Kagan, «The Distribution of Attention in Infancy», in Perception and Its Disorders, eds. D. A. Hamburg, K. H. Pribram, and A. J. Stunkard, (Williams and Wilkins Company: Baltimore, MD, 1970), 214–37. .

По современным стандартам, такое утверждение можно считать натяжкой. Каган был прав, дети следят за подобными предметами. Но в современном понимании поведенческая зависимость – это нечто другое. Это больше, чем инстинкт, который мы не в состоянии преодолеть, поскольку дети также моргают и дышат. (Попробуйте задержать дыхание на какое-то время, и ваш мозг непременно заставит вас снова сделать вдох. Непроизвольность дыхания избавляет нас от смерти, если мы забудем дышать.)

Современные определения всегда называют зависимостью нечто негативное. Но поведение можно считать аддиктивным, если его награда ничтожна в сравнении с пагубными последствиями. Дыхание и слежение за движущимся деревянным блоком не являются аддиктивным поведением: хотя им трудно сопротивляться, они не оказывают пагубного воздействия. Зависимость – это глубокая привязанность к пагубному опыту, без которого трудно обойтись. К поведенческой зависимости не относится потребление – еда, питье, инъекции или курение. Зависимость возникает, когда человек не в силах сопротивляться определенному поведению, которое, несмотря на удовлетворение сильной психологической потребности, в долгосрочной перспективе оказывает негативное влияние.

Близки к поведенческой зависимости обсессия и компульсия. Обсессия – это мысли, от которых человек не в состоянии избавиться, а компульсия – поведение, которое он не может прекратить. Между зависимостями, обсессиями и компульсиями есть существенная разница. Зависимость сулит немедленное вознаграждение или позитивное подкрепление. Обсессия и компульсия слишком неприятны, чтобы к ним стремиться. Они приносят облегчение – негативное подкрепление, – а вовсе не привлекательную награду, как реализованная зависимость. (Поскольку они тесно связаны, в этой книге я буду использовать все три термина.)

Поведенческая зависимость имеет еще и третьего родственника – навязчивую страсть. В 2003 году семь канадских психологов во главе с Робером Валлераном написали статью, в которой разделили концепцию страсти на два вида. «Страсть, – писали они, – это сильная склонность к деятельности, которая людям нравится, которую они считают важной и на которую тратят время и силы». Гармоничная страсть – очень здоровое занятие. Представьте себе модель железной дороги, над которой пожилой мужчина трудился с юности, или цикл абстрактных картин, написанных женщиной средних лет в свободное время. «Люди не впадают в зависимость от своего увлечения, – писали психологи, – а занимаются им по свободному выбору. При страсти такого типа действие играет важную, но не главную роль в идентичности человека и гармонично сочетается с другими аспектами его жизни» [17] R. J. Vallerand and others, «Les passions de l’ame: On Obsessive and Harmonious Passion», Journal of Personality and Social Psychology 83 (2003): 756–67. .

Навязчивая же страсть – это явление нездоровое, а порой и опасное. Она связана с потребностью, которая выходит за рамки простого наслаждения, и порождает поведенческую зависимость. Как писали канадские психологи, человек «не может преодолеть болезненной тяги к любимому занятию. Страсть начинает управлять им. Поскольку тяга к занятию становится непреодолимой, то со временем оно начинает играть непропорционально важную роль в идентичности человека и вступает в конфликт с другими его занятиями». Такой навязчивой страстью становится видеоигра, в которую подросток играет всю ночь, лишая себя сна и не занимаясь уроками. Навязчивой страстью можно считать бег, если человек, который когда-то бегал ради здоровья, теперь считает себя обязанным пробегать в определенном темпе не меньше шести миль в день, несмотря на то что это пагубно сказывается на его здоровье. Пока такой человек не окажется на больничной койке и не сможет даже ходить, он будет продолжать ежедневные пробежки, поскольку с ними связано ощущение его идентичности и благополучия. Гармоничная страсть «делает жизнь достойной того, чтобы жить», навязчивая же страсть – это настоящая чума разума.