Николас Дарвас - Инвестор-танцор. Как я заработал 2 миллиона долларов на фондовом рынке

Для меня как активного сторонника стоимостного (ценностного) инвестирования, удивительно то, что Дарвас, в основном базируясь на техническом анализе, вышел на многие инвестиционные идеи, которые разделяют и «стоимостники». Так, Дарвас – активный сторонник и изобретатель технического анализа – в результате приходит к выводу, что для настоящего успеха технический подход необходимо совмещать со стоимостным. Например, он понимает, что «акции – это рабы способности компании зарабатывать прибыль». На пике своего инвестиционного успеха он покупает бумаги, отталкиваясь от технического поведения котировок, но только в том случае, если имеет для этого и «фундаментальную причину – улучшающуюся способность компании зарабатывать прибыль».

Дарвас призывает не обращать внимания на слухи. Его опыт – это чистый case study на этот счет: когда Дарвас был оторван от всевозможных слухов, дела шли хорошо, стоило начать прислушиваться – все портилось. Уоррен Баффетт – самый успешный инвестор в мире – считает независимое мнение одним из главных факторов успеха. Он любит повторять, что если действовать, как все, то и результат будет как у всех.

Еще Дарвас пришел к выводу о том, что если ты понимаешь, что делаешь, диверсификация не нужна. Ведь и так крайне трудно найти акции, удовлетворяющие твоим инвестиционным критериям: зачастую Дарвас видел на рынке одну-две такие, а чаще и ни одной. Эту позицию разделяют Баффетт и ряд других стоимостных инвесторов. По их мнению, гораздо важнее найти то, что реально нравится и стоит недорого, а это почти неразрешимая задача, чем диверсифицировать портфель. При диверсификации туда неизбежно попадают акции хуже классом. Дарвас все время держал очень небольшой портфель, не распыляя свои капиталы, если видел, что его стратегия приносит плоды. И правильно делал.

Действуя интуитивно, «на ощупь», Дарвас пришел и к выводу о том, что макроэкономическую динамику практически невозможно прогнозировать. Об этом же пишет Баффетт, который считает, что не просто невозможно, но и не нужно, ибо качественные акции при негативных изменениях макроситуации не должны пострадать. Метод Дарваса тоже работает при неблагоприятном фоне, но немного не так, как у Баффетта: у первого при наступлении медвежьего рынка срабатывает автоматический стоп-лосс. Кстати, Дарвас заметил, что «правильные» акции могут расти и на падающем рынке. Этот же феномен отметил в своих книгах выдающийся инвестор Питер Линч. В его портфеле большая часть «десятикратников» (то есть акций, выросших в цене в 10 раз и более) рванула вверх именно на падающем рынке.

Вышел Дарвас и на очень важное наблюдение о том, что перед самым пиком бычьего рынка он становится очень узким: рост индекса достигается лишь за счет нескольких бумаг, большинство – не растет. Из «стоимостников» это было замечено инвестором и теоретиком стоимостного инвестирования Марком Фабером, который включил этот момент в признаки финансового пузыря (см. последнюю главу моей книги «Анатомия финансового пузыря»).

Дарвас одним из первых набрел и на быстрорастущие инновационные акции. Такие акции вошли в моду лишь к середине 1960-х, а инвестиционные теории, призывавшие вкладываться в акции роста, как, например, теория Фила Фишера, возникли и того позже – в 1970-е. Дарвас же торговал ими уже во второй половине 1950-х. В 1960-е быстрорастущие акции стали называть Nifty-Fifty, и этот «престижный список» состоял не только из компаний, занимавшихся технологическими инновациями, но и из тех, кто изобрел пионерские маркетинговые стратегии. В книге Дарваса из них упомянуты, например, Polaroid и Diners' Club .

Выискивая для своего портфеля «акции, которые станут модными в этом году», Дарвас весьма здраво рассуждает о рисках, сопряженных с инвестированием в модные идеи – раз, и в технологические акции – два. Допустим, кто-то изобрел летающий автомобиль, – приводит он пример. Акции такой компании начнут резко расти. Но что, если кто-то готов вывести на рынок еще более мощную инновацию, которая летающий автомобиль убивает? Акции также резко упадут. Рассуждения вполне в духе Баффетта. Для 1950-х понимание риска инвестирования в новые технологии является пионерским достижением.

Отмечая достоинства книги, я не возьму на себя смелость заявить, что если читатель будет придерживаться подхода Дарваса, то он непременно много заработает. Кое в чем книга не без подвоха. Так, ранние «пробы пера» в общий зачет (расчет доходности) не вошли. Порой Дарвасу откровенно везло, и мы не можем надеяться на регулярное повторение такого результата. (Подробнее я пишу на эту тему в своей книге «Финансовая пропаганда, или Голый инвестор»). Читая о том или ином методе, который зарекомендовал себя в конкретном месте в конкретное время, инвестору всегда нужно держать в голове, что рынок мог измениться и предлагаемый метод мог стать менее эффективным. Как говорит тот же Баффетт, если бы ключ к успеху лежал в прошлом, то самыми богатыми людьми были бы библиотекари. А этого мы не наблюдаем.

В своей «третьей» жизни Дарвас был вовлечен в индустрию моды, театральные постановки и спекуляцию недвижимостью, но в знаковых проектах замечен не был. Он умер в 1977 году, когда ему было всего 57 лет. Размеры его состояния на момент смерти неизвестны.

Елена Чиркова,

финансист

www.elenachirkova.com

Я стоял в одной из этих новомодных телефонных кабинок в аэропорту Кеннеди и звонил в Париж. В нескольких шагах от меня ошивался Чарли Стейн с очередной своей красоткой. Чарли – президент Lord Hardwick Corporation , и красивые девушки у него не переводятся. Причем ему доставляет особенное удовольствие знакомить меня со своими спутницами, а все потому, что он при этом так им меня расхваливает, что сам делается еще важнее в их глазах от знакомства со мной!

Обычно мне не было никакого проку от его забав, но сегодня все было иначе, ибо, незримо для всех нас, в тот день в нашей компании была еще одна очаровательная дама. Мы до поры не замечали ее, а она стояла у нас буквально под носом. Звали ее Госпожа Удача или, если хотите, Ее Величество Случайность.

Так впервые и мне что-то перепало от Чарли. А именно: он невольно подтолкнул меня к переизданию этой книги. Пока я тщетно пытался дозвониться до своей подружки, уже представляя, как она в этот момент изменяет мне с кем-нибудь, Чарли начал свое традиционное представление.

Он как всегда без конца нахваливал меня на все лады и был, по обыкновению, громогласен. На его зычный рык из соседней будки выглянул незнакомец и спросил:

– Это что, правда тот самый Дарвас? Ну и ну, я же зубрил его книгу как «Отче наш» и, между прочим, заработал больше ста штук теми приемчиками, о которых он там пишет!