Маргарет Тэтчер - Автобиография

Margaret Thatcher

The Autobiography

Originally published in the English language by HarperCollins Publishers Ltd.

Печатается с разрешения издательства HarperCollins Publishers Limited.

Когда издательство АСТ сделало мне предложение прочитать перевод автобиграфии Маргарет Тэтчер и написать предисловие, я без сожаления бросил кучу важных дел, чтобы немедленно приступить к прочтению рукописи.

Конечно же, «мемуары пишутся для самооправдания и мести бывшим противникам». Эта древняя фраза – результат работы многих поколений историков с мемуарными материалами, конечно же, всплывет при прочтении воспоминаний Маргарет Тэтчер. Но это только часть правды, меньшая ее часть. Большая же ее часть заключается в том, что читатель видит кухню: как работает одна из самых старых и замысловатых политических кухонь мира. А также ряд других влиятельных кухонь глазами одного из самых выдающихся шеф-поваров политики последней четверти ХХ века. Многие фирменные блюда этого шеф-повара вызвали через много лет политическое несварение у мировой цивилизации (бомбардировки Югославии и Ливии, например), однако у современников она чаще всего вызывала восхищение. Да и сегодня имя ее зачастую окутано романтическим ореолом. Вот что, например, пишет о Тэтчер очень тонкий литератор Александр Генис:

«Когда в самом начале 1980-х я приехал в Англию, страна выглядела обшарпанной, а я – богатым. Повсюду что-то не работало, везде кто-то бастовал, штукатурка осыпалась, и на стенах писали гадости…

Таковым было наследие государственного социализма, который треть века разорял Англию, пока не превратил ее в «больного человека Европы» (разумеется – Западной). Национализировав промышленность, лейбористское правительство добилось того, что она перестала работать. Налоги забирали половину доходов и были устроены таким образом, что после всех выплат директор банка получал на руки немногим больше, чем его клерк. Такая справедливость не устраивала первого и не помогала второму. Англия превращалась в заштатную державу, уступавшую конкурентам во всем, кроме древностей.

Когда прошлым летом я приехал в Лондон, столица была дорогой и прилизанной… Страна со вновь обретенным достоинством: солидная, как Елизавета, уверенная, как Джеймс Бонд, и популярная, как «Битлз»…

Чтобы привести Англию в чувство, Тэтчер понадобилась революция, которую ей до сих пор не простили. Она продала убыточные национализированные предприятия в частные руки, заставив почти миллион рабочих искать себе иное занятие. Еще 10 тыс. бизнесов разорились, не пережив новой политики. Хуже всего, как это водится в Англии, обошлись с шахтерами. После годовой стачки они остались с носом, ибо Тэтчер не пошла на уступки…

Справедливости ради следует сказать, что сегодня экономика Тэтчер, как и разделявшего ее взгляды Рейгана, вызывает серьезные сомнения у экономистов. Но у меня серьезные сомнения вызывают сами экономисты, которые часто высказывают противоположные взгляды на одной и той же странице одной и той же газеты. Бесспорно одно – Тэтчер сделала Англию лучше.

– Не для всех, – говорят ничего не простившие критики, отказывающиеся принимать ее свободу без человеческого лица. Но и они вынуждены признать, что при Тэтчер к Англии вернулся авторитет мировой державы, во многом из-за ее персональной проницательности…»

Идиллия, да и только. Чтобы более трезво оценить все, что сделала героиня автобиографии и ее место в «Табели о рангах», приведу довольно увесистый фрагмент статьи политолога Анатолия Вассермана о двух континентальных империях:

«Британия уже несколько веков официально именуется Великой. В самом деле, довольно долго ее владения охватывали весь земной шар так, что над империей никогда не заходило солнце. Даже сейчас, официально отпустив на волю всю былую добычу, кроме разве что Гибралтара да Фолклендских островов, она остается во главе Содружества Наций, чьи преференции во взаимной торговле дают ей немалую экономическую и политическую силу.

Но собственно Британия – сравнительно небольшой остров, отделенный от материка всего двадцатью римскими милями (32 км) пролива (во всем мире его именуют французским словом la manche – рукав, но сами британцы придумали гордое название english channel – английский канал) и поэтому очень уязвимый. Вспомним хотя бы, что кельтское племя бритт, давшее острову нынешнее название, завоевано римлянами еще в 43-м году, когда навигация была, мягко говоря, несовершенна. Римляне ушли в начале V века, но уже через несколько десятилетий на остров пришли германские племена англ и сакс, истребили большинство кельтов и вытеснили остатки на окраины острова – в нынешние Корнуолл, Уэльс, Шотландию – и через пролив в Бретань. Англосаксов, в свою очередь, регулярно разоряли скандинавские налетчики – викинги, также германского происхождения. 1066.10.14 нормандцы – викинги, осевшие на севере нынешней Франции, а потому за несколько веков сильно офранцуженные – разгромили при Хастингсе короля Харолда Годвиновича Уэссекса, завоевали Англию и заселились в ней. Англосаксов несколько веков считали людьми второго сорта. Их язык окончательно слился с французским языком завоевателей примерно к тому же времени, когда испанцы принялись осваивать Новый Свет. К концу XVI века испанцам надоело английское пиратство и они вознамерились завоевать надоедливый островок. Правда, поход Непобедимой Армады – около 130 кораблей – в мае – сентябре 1588-го завершился полным разгромом в результате двухнедельных стычек с легкими и маневренными английскими кораблями и последующих штормов: испанцы, чьи паруса и мачты были разгромлены английской артиллерией, не могли противиться ветру. И еще семь испанских попыток организовать вторжение также сорвались: империя, разжиревшая на разграблении южноамериканских запасов золота и серебра, утратила организаторские способности. Но 1677.06.20 нидерландский флот под командованием Михиэла Адриановича де Рюйтера вошел в устье Темзы, сжег множество английских кораблей, навел ужас на всю Англию (не зря Рафаэль Винченцович Сабатини приписал своему любимому герою Питеру Бладу обучение морскому искусству именно у де Рюйтера). Правда, это вторжение так и осталось эпизодом войны, а не обернулось новым завоеванием. Но даже после покорения Англией Уэльса в 1282-м и Шотландии в 1707-м получившееся Британское королевство оставалось слишком мало и уязвимо.

Британии остался единственный способ предотвратить новые вторжения – европейское равновесие. Несколько веков подряд британские политики следили за тем, чтобы в Европе было две почти равные силы, дабы их равенство вынуждало их постоянно соперничать между собой, а на вторжение через пролив не оставалось ни ресурсов, ни желания. Британия поддерживала слабейшего – то добрым советом, то деньгами, то подталкиванием потенциальных союзников. Непосредственной военной силой она вмешивалась лишь тогда, когда косвенных средств поддержания равновесия не оставалось.