Пеле - Пеле. Исповедь влюбленного в жизнь

У меня мурашки бегут по коже, стоит мне только подумать о том дне, вспомнить ту печаль, что заполонила город. Я попросил Дондиньо не расстраиваться. Но мама меня увела и сказала: «Оставь папу одного, оставь его в покое». Всюду царила тишина. Все звуки радости, хлопушек и радио, ранее шумевшие на улицах, растворились в бесконечном молчании. Чемпионаты мира невероятно важны для Бразилии, и никто даже подумать не мог, что мы проиграем. И уж точно не при таких унизительных обстоятельствах в матче против сборной Уругвая, которая на пару с Аргентиной входила в число наших главных соперников. Разочарование было безмерным. Казалось, что Бауру стал городом-призраком.

Тогда я впервые увидел, как папа плачет. Многие его друзья тоже не могли сдержать слез. Что и говорить, как меня это потрясло, ведь я вырос в полной уверенности, что мужчины не демонстрируют так свои эмоции. «Однажды я выиграю тебе Чемпионат мира», – пообещал я папе в попытке его утешить. Какое-то время спустя, когда он пришел в себя, он мне рассказал, что несколько человек на стадионе «Маракана» даже умерли от потрясения.

В тот день, когда прошел финал, я пробрался в папину комнату, где у нас на стене висело большое изображение Иисуса, и начал причитать: «Почему это произошло? Почему это случилось с нами? Наша команда была лучше – как так вышло, что мы проиграли? За что, Иисус, за что нам это наказание?» Я продолжал плакать, пытаясь прийти в себя, и разговаривал с изображением Христа: «Знаешь, если бы я там был, я бы не дал Бразилии упустить кубок. Если бы я там был, Бразилия бы выиграла; или если бы папа играл, то Бразилия бы забила тот гол, что был нам так нужен…»

Ответа не последовало. Я был мальчиком, любившим футбол, и это поражение очень сильно меня задело.

Тем временем наша команда «7 Сентября» развивалась и росла, и некоторые из нас начали задумываться о большем. Примерно в это время – в начале 1950-х – я играл еще за несколько клубов в Бауру и за его пределами, включая «Сан-Паулину» в близлежащей деревне под названием Куруса. В те дни я играл по субботам и воскресеньям в двух или трех разных командах, что мне очень нравилось. Когда товарищи заходили за мной, папа обычно высовывался из окна, чтобы спросить, где будет проходить игра, и всегда говорил: «Но сначала он отправится на мессу в церковь Святой Терезы!» Меня это никогда не коробило – я быстро осознал важность религии в моей жизни. Мне нравилось ходить в храм.

Я был без ума от футбола, я просто не мог наиграться.

Устраивали ли мы матчи, в которых могли участвовать все желающие, или же просто пинали мяч – мы играли часами. Мы особо не испытывали необходимости в нужном, «принятом» количестве футболистов. Играли мы чаще всего на открытом пространстве возле старого деревянного стадиона «Нороэсте». Я помню, как однажды, возвращаясь домой с Чемпионата мира 1958 года, проходившего в Швеции, на котором мы, к слову, победили, я проходил мимо этого маленького поля и увидел, что там играют мальчики. Я спросил у них разрешения побегать с ними, и они согласились. Конечно, ребята были рады меня видеть, а также им было приятно знать, что победа на чемпионате и все другие заслуги меня совершенно не изменили. Так что я пошел домой, надел шорты, снял ботинки и пошел играть с ними босиком. Так я начал играть в футбол, и я считаю, что люди всегда должны помнить свои корни – при всем том, что произошло со мной впоследствии, именно такие игры в детстве стали для меня самой лучшей подготовкой к событиям будущего.

Мое отношение к игре сильно изменилось, когда мэр Бауру решил провести турнир для многочисленных маленьких клубов вроде нашего. Ребята из «7 Сентября» отчаянно хотели принять в нем участие и хорошо себя показать, но никак не могли придумать, как обойти одно из правил, обязывающее все команды носить положенную обувь, – у нас все еще не было никаких ботинок. Решение явилось в лице Зе Лейте, местного торговца, который многих из нас хорошо знал и был отцом троих ребят из нашей команды. Он заверил нас, что достанет нам бутсы, но при двух условиях: во-первых, мы должны были серьезнее относиться к нашим обязанностям перед клубом и начать тренироваться должным образом; во-вторых, мы обещали отказаться от названия «Босые» и придумать новое, так как это уже не соответствовало действительности. Так мы стали «Америкинья».

И мы тренировались – буквально без отдыха, а Зе Лейте нас подгонял, заставляя отрабатывать все аспекты игры, стандартные положения и так далее. Но наши усилия окупились – мы очень хорошо показали себя в турнире и отлично играли, несмотря на то, что только привыкали к бутсам и были еще совсем юны – многим из нас тогда не было и тринадцати, а зачастую нам приходилось играть против ребят на несколько лет старше. Но мы попали в финал, проходивший на стадионе «БАК», – том самом, на котором играл папа. Все билеты были распроданы, и стадион заполнили тысячи зрителей. Я помню, как впервые в жизни нервничал перед матчем. Но мы также отлично выступили и получили награду, а я в том турнире забил больше голов, чем кто-либо. Этот выдающийся день навсегда остался в моей памяти – не из-за победы, не из-за того, как папа хвалил меня после матча, а потому что я впервые услышал, как толпа скандировала: «Пеле! Пеле!».

Возможно, я и мог бы привыкнуть к этому прозвищу, в конце-то концов.

В 1954 году для меня, как футболиста в Бауру, состоялось еще одно важное событие. В «БАК» («Бауру Атлетик Клуб») появились низшие дивизионы, включая юношескую команду, впоследствии получившую название «Бакиньо» («Маленький БАК»). Отвечал за него Жоан Фернандес из «Санбры», своеобразного объединения производителей хлопка. Нескольким членам команды «Америкинья», которая сперва имела огромный успех, но пришла в упадок после того, как Зе Лейте с сыновьями переехал в Сан-Паулу, предложили подать заявки, и я был в их числе. Я прошел отбор, но не был уверен в том, стоило ли мне присоединяться к команде. Позже стало известно, что менеджером «Бакиньо» попросили стать бывшего футболиста Валдемара де Брито, и это развеяло все мои сомнения.

Тогда я немного знал о Валдемаре де Брито в отличие от папы, который очень хорошо о нем отзывался. «Танцор», как его называли, оставил крайне успешную футбольную карьеру. Он даже играл за сборную Бразилии и представлял страну на Чемпионате мира. В 1934 году он отправился в Италию, где наша страна проиграла Испании со счетом 3:1. В том матче Валдемар не смог реализовать пенальти. В 1930 и 1940-х годах он считался одним из лучших футболистов. «Валдемар был талантливым и очень важным нападающим», – говорил мне Дондиньо. Он обладал творческим мышлением и отлично владел техникой. В 1933 году, играя за «Сан-Паулу», он стал лучшим бомбардиром Паулисты. Он также играл в Аргентине вместе с братом Петронильо за «Сан-Лоренсо». Петронильо был еще одним великолепным футболистом – он считается создателем бисиклеты , удара, изобретение которого порой по ошибке приписывают мне.