Вернер фон Сименс - Как я изобретал мир

К тому же недостатки незащищенных, лежавших в рыхлом грунте железнодорожного полотна изолированных проводов все больше давали о себе знать. Возникали трудно находимые и также трудно устранимые дефекты изоляции, обрывы проводов без потерь в изоляции, часто длившиеся всего несколько часов, поэтому их местонахождение было сложно определить. Поиском неисправностей и их устранением чаще всего занимались неопытные люди, перерезавшие провода в несчетном количестве мест для сужения поисков, что вследствие неумело проведенных раскопок и соединений давало повод к появлению все новых поломок, которые затем ставились в вину мне и изобретенной мной системе. Невзирая на это, все вокруг с почти слепым доверием стремились к созданию новых подобных линий. Скорее всего, виной тому стали политические обстоятельства, требовавшие быстрого создания охватывающей всю страну телеграфной сети, даже несмотря на опасность ее недолговечности. Предложенная мной внешняя защита проводов железными трубами, как это было при прокладке линии через Рейн, или с помощью оплетки железной проволокой, изготовление которой я по собственной инициативе уже заказал фирме из Кёльна [96], объявлялась слишком дорогостоящей либо слишком медленной в изготовлении, так что временный характер первых линий вошел в систему.

С другой стороны, мастерская телеграфных аппаратов, основанная мной вместе с другом Гальске, мое персональное вступление в которую было оговорено, под его чутким руководством и благодаря выдающимся успехам достигла большой популярности. Было признано большое значение электрической телеграфии для практической жизни, и, в частности, управления железных дорог начали повышать пропускную способность своих участков и безопасность движения, сооружая телеграфные линии для передачи новостей и сигналов. При этом возникало множество интересных научных и технических заданий, к выполнению которых я чувствовал себя призванным. Поэтому мой выбор был вне всякого сомнения. В июне 1849 года я попросил об отставке, а вскоре после этого оставил и свой пост технического руководителя прусских государственных телеграфов. Последнюю должность по моему предложению занял мой друг Вильям Мейер, уволившийся с военной службы вслед за мной.

За четырнадцать лет в армии при имевшихся плохих условиях продвижения по службе я как раз отслужил половину положенного для лейтенанта срока и потому при отставке, как полагалось, получил чин старшего лейтенанта «с правом ношения офицерского мундира с отличительным знаком уволенного в отставку». Я отказался от причитавшейся мне за более чем двенадцатилетнюю службу в офицерском корпусе пенсии, так как чувствовал себя совершенно здоровым и не хотел проходить положенную в этом случае военно-врачебную комиссию. Удовлетворение моего прошения об отставке сопровождалось, кстати, порицанием о нарушении установленной формы. Политический водоворот тогда уже настолько усилился, что проявленные мной в войне с Данией германские настроения послужили в правящих кругах основанием для упрека.

Из письма Вернера Вильгельму, 09.06.1849

…Все вместе взятые механические мастерские Берлина не имеют столько рабочих, сколько есть у нас сейчас, а из названных даже третья часть нам не годится, так как Гальске, правда, берет только лучших…

В Генеральную инспекцию артиллерии Берлина, 16.06.1849

…В прошении об отставке старшего лейтенанта третьей артиллерийской бригады Сименса я заметил, что, вопреки имеющимся правилам, последний направил прошение на имя своего ротного командира, а не бригадира.

Несмотря на такие скромные результаты моей военной деятельности, я с определенным удовлетворением вспоминаю годы, проведенные в армии. С ней связаны самые приятные воспоминания моей молодости, она проложила мне дорогу в жизнь и помогла благодаря достигнутым успехам обрести чувство уверенности в себе и устремиться к высоким жизненным целям.

Даже если моя работа и стремления с отказом от службы любого рода особо не изменились, тем не менее моя жизнь обрела благодаря этому более устойчивое, целиком основанное на собственных достижениях направление. Теперь мне стало важным поднять дело, уже носившее мое имя, новыми достижениями на возможно большую высоту и заслужить себе как человеку науки, так и техническому специалисту личный авторитет в мире. И хотя мои симпатии полностью находились на стороне естественнонаучных исследований, я понимал, что сначала должен направить все силы на технические изыскания, так как только их результат даст мне средства и возможности для научных занятий.

Научная и изобретательская деятельность в то многотрудное время почти исключительно диктовалась техническими нуждами. Так неожиданно возникавшее и очень мешавшее тогда статическое электричество на подземных проводах потребовало тщательного изучения. Затем стало необходимым создать систему для определения местонахождения дефектов проводов и изоляции в подземных линиях с помощью измерений тока. Неточности этих измерений привели к надобности заменить их измерением сопротивления, а отсюда – к составлению постоянных, воспроизводимых масштабов и шкал сопротивления. Для этих целей следовало также улучшить и приспособить для технического использования методы и инструменты для измерения тока и сопротивления, одним словом, появился целый ряд научных задач, решение которых диктовалось интересами техники.

…Полученные результаты [эксперименты с гуттаперчей] новой линии стали настолько исчерпывающими, что не только все еще находящиеся в стадии проектов телеграфные линии Пруссии, но также и другие нации… использовали достигнутый здесь значительный прогресс и направили в Берлин своих экспертов для получения конкретных знаний о полученном опыте…

National Zeitung, 30.10.1849

Я с особой страстью посвятил себя данным задачам, насколько это позволяла мне загруженность техническими мероприятиями в фирме, в чем меня очень сильно поддержали способности к рисованию и талант к механике моего партнера Гальске. Это относится, в частности, к многочисленным усовершенствованиям телеграфных устройств и оборудования, сделанным в те времена и быстро нашедшим повсеместное применение в телеграфной технике благодаря добротному и точному их исполнению в нашей мастерской под руководством Гальске. То большое влияние, оказанное фирмой Siemens & Halske на развитие телеграфного дела, в значительной степени можно приписать обстоятельству, что к выполнению данных работ приложил искусную руку прецизионный механик, а не часовщик, как это имело место быть раньше.