Ли Ю - Мой взгляд на будущее мира

В:Достаточна ли в Китае степень социальной мобильности, чтобы дать людям надежду на то, что однажды они смогут войти в средний класс?

О:Я думаю, что в Китае на настоящий момент степень социальной мобильности довольно высока. В этом смысле там не жестко структурированное общество. В Великобритании, которую я хорошо знаю, люди из высших слоев общества получают хорошее образование, вступают в браки между собой, производят потомство, которое благодаря хорошим генам и доступу к хорошему образованию остается наверху и формирует своего рода касты. Так происходит расслоение общества. Китаю еще далеко до такой ситуации. Сингапур рискует прийти к этому гораздо раньше – из-за быстрого прогресса в области образования. Например, дети водителей такси и рыночных торговцев поступают в университеты, потом вступают между собой в браки, поднимаясь на более высокий уровень, а их дети, благодаря генам и лучшим возможностям получения образования, закрепляются на этом более высоком уровне. Так происходит во всех обществах. Если, в конце концов, в низших слоях накапливается достаточно недовольства, они говорят: «Давайте перетасуем колоду карт». Именно поэтому в Китае и произошла коммунистическая революция и был свергнут буржуазно-помещичий режим во главе с партией Гоминьдан. Но теперь у них появляется новая коммунистическая элита. К счастью, мы в Сингапуре пока не достигли такой ситуации.

В:Официальные теоретики китайской компартии считают, что начинать следует с внутрипартийной демократии, а оттуда двигаться дальше. Как, по вашему мнению, будет происходить этот процесс?

О:Они введут контролируемые состязательные выборы между одобренными кандидатами. Это и есть внутрипартийная демократия.

В:А каким будет следующий шаг?

О:Я не знаю. Не думаю, что они решатся на полностью свободные выборы с непредсказуемым результатом. В Китае такого никогда не было. Вы можете представить себе китайца, который говорит: «Меня зовут Джимми Картер, и я хочу стать вашим президентом»?

В:Но так произошло на Тайване.

О:Тайвань – маленькая страна с населением всего 23 млн человек.

В:То есть вы не считаете, что в Китае может быть введена система прямых выборов по принципу «один человек – один голос», и даже не видите в ней никакой необходимости?

О:Именно так. Я думаю, эта система может быть введена на уровне сельских органов власти и законодательных органов провинциального уровня, но никак не в верхних эшелонах власти – среди партийных секретарей, губернаторов и выше.

В:Что, если в высшем эшелоне власти возникнут разногласия? Например, Вэнь Цзябао в свою бытность премьер-министром производил впечатление политического реформатора и говорил о демократии с китайской спецификой.

О:Вэнь Цзябао – не номер один, а номер три. А когда номер три говорит подобные вещи – это приемлемо. Бывший президент Цзян Цзэминь по-прежнему удерживает в своих руках ниточки власти. Я думаю, что Вэнь Цзябао был в меньшинстве, имея в лучшем случае одного-двух сторонников своих идей в Политбюро. Туда попадают люди, прошедшие тщательный отбор. Вы думаете, они скажут «Давайте откажется от старой системы и введем свободные прямые выборы»? Когда любой человек может стать кандидатом на любой пост и быть избранным? Они никогда на это не пойдут.

В:Они интересуются политической системой Сингапура?

О:Они интересуются всеми политическими системами в поисках полезных идей, но стараются втиснуть эти идеи в рамки своей системы.

В:У нас действует избирательная система «один человек – один голос»…

О:Не думаю, что они это позаимствуют. Посмотрите на размеры их страны.

В:Тогда какие аспекты политической системы Сингапура могут их заинтересовать?

О:Их интересует, как мы заботимся о рядовых членах общества, используя такие механизмы, как регулярные встречи с народом, домовые комитеты, Народная ассоциация. Другими словами, мы знаем, как живут обычные люди, и заботимся о них, решаем их проблемы. Я думаю, что китайцы уже начали реализовывать подобную политику и уже отдали соответствующие распоряжения. Насколько успешной будет эта политика – другое дело, но приказ «быть в курсе жизни обычных людей и заботиться о них» есть. Тем не менее это не мешает китайским чиновникам вступать в сговор с застройщиками и отбирать у крестьян землю без справедливой компенсации. Вы можете представить себе нечто подобное в нашей системе?

В:Если бы партия Гоминьдан осталась у власти в материковом Китае, могла бы она внедрить западную демократию с ее избирательным принципом «один человек – один голос»? Ведь ее лидер Сунь Ятсен верил в демократию западного типа.

О:Нет, я так не думаю. Они сумели создать такую демократию на Тайване, потому что это очень маленькая страна, и ее выживание полностью зависело от Соединенных Штатов. Они встали на демократический путь только лишь потому, что американцы никогда не стали бы поддерживать авторитарный режим.

В:Но теперь, когда на Тайване существует демократическая система, а в Гонконге в течение нескольких лет будет введено всеобщее избирательное право, не усилится ли на материке давление в сторону реформ? Не начнут ли китайские граждане требовать от правительства предоставить им те же права и возможности, что есть у их соотечественников на Тайване и в Гонконге?

О:Они могут хотеть этого, но каким образом они могут оказать давление на правительство? Есть ли у них право голоса? Готовы ли они свергнуть правительство революционным путем? Не думаю, что верхушка захочет добровольно отказаться от своей власти. И не думаю, что сам китайский народ верит в то, что, имея население в 1,3 млрд человек, можно выбрать президента по системе «один человек – один голос». Это неосуществимо.

В:Почему вы так думаете?

О:Как охватить предвыборной агитацией 1,3 млрд человек?

В:Индийцы делают это.

О:И результаты не впечатляют – по разным причинам.

Впервые я встретился с Си Цзиньпином в Доме народных собраний в ходе моего визита в Пекин в ноябре 2007 г. Я не просил о встрече именно с ним. Я собирался встретиться с другим человеком, но то, что ко мне прислали именно его, говорило о многом. Он был тем, на кого делали ставку. Это была его первая встреча с иностранным лидером после избрания в Постоянный комитет Политбюро Китайской коммунистической партии – факт, который ясно показывал всему миру, кто назначен на роль преемника Ху Цзиньтао.