Николаус Вахсман - История нацистских концлагерей

Потребность в осознании того, чем были концентрационные лагеря, пробудилась уже давно. Они были в центре внимания в первые послевоенные годы, начиная с наступления сил союзников в апреле – мае 1945 года. Советская пресса уделила не так много внимания факту освобождения [Красной армией] Освенцима, случившегося несколькими месяцами ранее [27 января 1945 года], – именно поэтому лагерь смерти первоначально оставался не самой обсуждаемой из тем. Только освобождение Дахау, Бухенвальда и Берген-Бельзена западными союзниками обеспечило этим географическим названиям место на первых страницах почти всех печатных изданий Великобритании, Соединенных Штатов и других стран мира. В одном из выпусков новостей в апреле 1945 года австралийское радио назвало Германию «страной-концлагерем». Было множество радиопередач, выпусков кинохроники, журналов, газет, брошюр, выставок и речей на тему нацистских концлагерей. И хотя им явно недоставало исторической перспективы, все эти отзывы сумели передать масштаб злодеяний. В одном обзоре в мае 1945 года простые американцы узнали о том, что в концлагерях погибло около миллиона узников.

Разумеется, публикации в СМИ полной неожиданностью не были. Репортажи о творимых в концлагерях злодеяниях время от времени появлялись за границами рейха еще в первые годы нацистского режима. Их авторами были оказавшиеся в изгнании бывшие заключенные или же близкие погибших узников, да и солдаты союзных армий воочию убеждались в зверствах гитлеровцев в ходе войны. Но на самом деле все оказалось намного страшнее, чем можно было предположить. Будто в попытке восполнить явный недостаток воображения, командование сил союзников направляло журналистов, солдат и политиков осматривать освобожденные лагеря. И надо сказать, лагеря доказали абсолютную справедливость войны. «Дахау дает ответ на то, почему и за что мы сражались», – говорилось в листовке армии США в мае 1945 года, повторив слова генерала Эйзенхауэра. Кроме того, союзники использовали лагеря для того, чтобы в глазах мира сделать население Германии соучастником творимых нацистами преступлений, тем самым начав кампанию по перевоспитанию немцев, продолжавшуюся в первые месяцы после войны и усиленную первыми судебными процессами по делу эсэсовских военных преступников [29] К данному и предыдущему параграфу см.: Zelizer, Remembering , в частности 63–154; Reilly, Belsen , 29–33, 55–66; Abzug, Inside , 30, 129–140; Frei, «Wir waren blind»; Gallup, Gallup Poll , 472, 504 (цифра в 1 миллион погибших – усредненная); Chamberlin, «Todesmühlen». См. также об освобождении Освенцима: Weckel, Bilder , 45–47; Brink, Ikonen , 25. Цит. в O. White, «Invaders rip veil from Nazi horrors», Courier-Mail (Brisbane), April 18, 1945; Там же, Conqueror’s Road , 188–91; «Dachau Gives Answer to Why We Fought», 45th Division News , May 11, 1945. Заметные ранние работы, авторы которых бывшие узники – Beimler, Mörderlager ; Seger, Oranienburg ; Langhoff, Moorsoldaten . Книги, написанные родственниками узников, – Mühsam, Leidensweg ; Litten, Mutter . Автор частично опирался на книгу Wachsmann and Caplan, «Introduction», 2–6. .

В то же время сами оставшиеся в живых узники способствовали привлечению внимания общественности к концентрационным лагерям. Они не утратили дар речи от пережитого, как часто утверждают [30] О критике данных тезисов см.: Cesarani and Sundquist, After the Holocaust . . Напротив, после освобождения зазвучал многоголосый хор обвинений. Узники считали, что вынесенное ими дает им полное право выступить свидетелями. Некоторые из них даже тайно вели дневники. Один из таких, немец, политический заключенный Эдгар Купфер, был, вероятно, самым прилежным летописцем Дахау. Воспользовавшись уединением (Купфер занимался в лагере конторской работой), он тайно, начиная с последних месяцев 1942 года, написал свыше 1800 страниц. Еще до ареста в 1940 году за критические высказывания в адрес нацистского режима не пожелавший стать безмолвным приспособленцем Купфер, в свое время работавший гидом, и книгу свою представил в виде продолжительной экскурсии по Дахау. Он понимал, что эсэсовцы тут же прикончат его, стоит им обнаружить его дневник, но ему удалось выжить в концлагере. Дождавшись освобождения и кое-как оправившись от пережитого, летом 1945 года он перепечатал рукопись на машинке, подготовив ее к публикации [31] Купфер пользовался псевдонимом Kupfer-Koberwitz. О его жизни см.: B. Distel, «Vorwort», in Kupfer-Koberwitz, Tagebücher , 7–15; Там же, 19–30. О причинах ареста Купфера см. также: StAL, EL 350 I/Bü 8033, Fragebogen Wiedergutmachung, October 16, 1949; Там же, Erklärung A. Karg, May 23, 1950. .

Освобожденным узникам лагерей – мужчинам, женщинам, детям – не терпелось поведать об ужасах пережитого, когда стало возможным открыто рассказать о них. Даже направленные союзниками в госпитали больные, страдавшие от истощения люди, хватая за рукав медсестер, отчаянно пытались привлечь внимание к себе и мукам лагерей. Бывшие узники быстро сплотились. Им необходимо было сотрудничать, чтобы взбудоражить «мировое общественное мнение», как сказал бывший узник своим оставшимся в живых товарищам в Маутхаузене 7 мая 1945 года. Уже считаные дни спустя после освобождения уцелевшие узники готовили совместные отчеты [32] Цит. в Perz, KZ-Gedenkstätte , 37. См. также: Niethammer, Antifaschismus , 198–206; Shephard, Daybreak , 92. . Число их достигло тысяч вскоре после того, как освобожденные покинули лагеря. Оставшиеся в живых узники-евреи, например, свидетельствовали под присягой перед членами комиссий историков, а несколько лет спустя, в 1947 году, в Париже открылась первая международная конференция жертв холокоста, в работе которой приняли участие делегаты из 13 стран. Оккупационные власти, правительства государств и неправительственные организации всячески содействовали сбору сведений о концентрационных лагерях ради того, чтобы преступники понесли заслуженное наказание, а память об эсэсовских концлагерях сохранилась навечно [33] Jockusch, Collect, 3–10, 165–185. См. также: Cesarani, «Challenging», 16–18. . Часть отчетов и воспоминаний позже появились в журналах и брошюрах [34] См. например: KPD Leipzig, Buchenwald!; Grossmann, Jews, 197. . Бывшие узники писали и книги воспоминаний. Среди них был и молодой еврей из Италии Примо Леви, около года пробывший в Освенциме. «Каждый из нас, оставшихся в живых, – позже вспоминал он, – сразу после возвращения домой преобразился в неустанного рассказчика, властного и маниакального». Леви с головой ушел в работу и в результате несколько месяцев спустя закончил свою книгу «Если это – Человек». Она вышла в свет в Италии в 1947 году [35] P. Levi, «Note to the Theatre Version of If This Is a Man », 1966, in Belpoliti, Levi , 24. См. также: Там же, If, 381; Там же, Drowned , 138; Sodi, «Memory». Еще весной 1945 г. Леви вместе с еще одним выжившим узником Левианом де Бендетти написал краткий отчет о состоянии медицинского обслуживания в Освенциме – см.: Levi and de Benedetti, Auschwitz . .

В первые послевоенные годы Европу и другие страны захлестнула волна мемуаров. Это были в основном описания чудовищных мук отдельных выживших узников [36] О некоторых цифрах см.: Taft, Victim , 130–132. Краткая подборка отчетов самых первых из освобожденных узников – Nyiszli, Auschwitz (впервые опубликовано в Румынии в 1946 г.); Nansen, Day (впервые опубликовано в Норвегии в 1947 г.); Szmaglewska, Smoke (впервые опубликовано в Польше в 1945 г.); Burney, Dungeon ; Millok, A kinok . Первые отчеты узников-немцев см.: Peitsch, «Deutschlands». . Некоторые бывшие заключенные размышляли и над более широкими темами, занимаясь серьезными ранними исследованиями лагерной системы и опытом выживания обитателей лагерей, рассматривая их с социологической или психологической точки зрения [37] Kautsky, Teufel ; Frankl, Psycholog . . Другие представили на суд читателей исторические зарисовки тех или иных лагерей или же выплеснули свою боль в стихах или прозе [38] По-видимому, первое описание концентрационного лагеря – см.: Kraus, Kulka, Tovarna ; об этом пионере в деле изучения концлагеря Освенцим см.: Van Pelt, Case, 219–223. О стихах см.: Borowski, This Way (включая рассказы, опубликованные в 1946–1948 гг.); KaTzetnik, Sunrise (впервые опубликовано в 1946 г.); Wiechert, Totenwald . . Большинство этих ранних работ, включая и воспоминания Примо Леви, канули в забвение, вызвав лишь умеренный интерес, но были и книги, воистину будоражившие людей. Воплощенная в строках память самых известных авторов публиковалась в нескольких странах Европы. И среди руин Германии также печатались дешевые издания в мягких обложках и брошюры, часть воспоминаний удостоилась и газетных публикаций с продолжениями. Самое видное место заняло общее исследование системы концлагерей (с Бухенвальдом в центре), составленное бывшим политическим узником Ойгеном Когоном, который и определил форму подобных работ на годы вперед. Первое вышедшее в 1946 году на немецком языке издание уже год спустя достигло тиража 135 тысяч экземпляров, а вскоре было переведено на несколько языков. Надо сказать, что переводилась на другие языки не только работа Когона, но и многих других оставшихся в живых авторов [39] Kogon, SS-Staat (1946); Wachsmann, «Introduction», in Kogon, Theory , xvii. Среди брошюр был и сборник свидетельств бывших узников Бухенвальда, опубликованный в 1945 г. тиражом 200 тысяч экземпляров; KPD Leipzig, Buchenwald! . Также см.: Peitsch, «Deutschlands», 101–102, 139, 204. Из широко известных воспоминаний бывших узников см.: Cesarani, «Challenging», 20–22. .