Альфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю

Определения, даваемые обыкновенно слову «стратегия», ограничивают его военными комбинациями, обнимающими один или несколько фронтов, независимых друг от друга или взаимно зависящих, но всегда рассматриваемых как действительные, непосредственные театры войны. Как бы ни было такое определение справедливо по отношению к сухопутной войне, оно, как совершенно справедливо указал недавно один французский автор, слишком узко для морской стратегии. «Последняя, – говорит он, – отличается от сухопутной стратегии тем, что она так же необходима в мирное, как и в военное время. В самом деле, в мирное время она может одержать самые решительные свои победы занятием (путем покупки или договора) превосходных позиций, приобретение коих, может быть, и недостижимо военными действиями. Она учится пользоваться всеми случайностями для того, чтобы утвердиться на каком-либо избранном пункте побережья, и превратить оккупацию, совершенную сначала лишь как временную, в постоянную». Поколение, которое видело, как на протяжении одного десятилетия Англия последовательно оккупировала Кипр и Египет на условиях, как будто придававших этой оккупации временный характер, но и до сих пор не заставивших ее покинуть эти позиции, может вполне согласиться с приведенным сейчас замечанием; оно, в самом деле, постоянно подтверждается спокойной настойчивостью, с какою все великие морские державы стараются приобрести все новые позиции, хотя и менее заметные и значительные, чем Кипр и Египет, в различных морях, куда проникают их народ и их корабли. «Морская стратегия имеет своей целью создавать, поддерживать и увеличивать, – так же хорошо во время мира, как и во время войны, – морское могущество страны», и поэтому изучение ее представляет интерес для всех граждан свободной страны, но в особенности для тех, кому поручены ее иностранные и военные сношения.

В дальнейшем изложении будут исследованы сначала общие условия, которые либо весьма существенны для величия нации на море, либо оказывают на это величие сильное влияние; за этим последует более подробное рассмотрение положения различных морских держав Европы в середине семнадцатого столетия – периода, с которого начинается наше историческое обозрение, и это рассмотрение послужит иллюстрацией к нашим общим выводам, придаст им точность.

Примечание. Блеск славы Нельсона, затмевающий славу его современников, и безусловная вера Англии в то, что он единственный человек, способный спасти ее от планов Наполеона, не скрыли, конечно, того факта, что только одна часть театра войны была или могла быть занята им. Целью Наполеона в кампании, окончившейся при Трафальгаре, было соединить в Вест-Индии французские флоты из Бреста, Тулона и Рошфора с сильной эскадрой испанских судов, создав таким образом подавляющую силу, которую он намеревался направить в Английский канал для прикрытия переправы французской армии. Он, естественно, ожидал, что поскольку интересы Англии рассеяны по всему миру, незнание назначения французских эскадр вызовет там смущение и тревогу, и английский флот удалится от пункта, избранного им объектом своих действий. Частью театра войны, вверенной Нельсону, было Средиземное море, где он стерег большой тулонский арсенал и пути на восток и в Атлантику. Последняя функция в глазах Нельсона имела не меньшую важность, чем другие, особенно вследствие его уверенности, что предшествующие посягательства на Египет будут возобновлены. Вследствие этого он сделал сначала ложный шаг, который замедлил преследование им тулонского флота, когда тот отплыл под командою Вильнева; к тому же последнему долгое время помогал попутный ветер, в то время как Нельсону приходилось бороться со встречными ветрами. Но хотя все это верно, хотя неудача комбинаций Наполеона должна быть приписана столько же упорной блокаде англичанами Бреста, сколько и энергичному преследованию Нельсоном тулонского флота после того, как последний сумел уйти в Вест-Индию, а также при поспешном возвращении его в Европу, – это преследование, во всяком случае, отнесено историей к числу выдающихся заслуг Нельсона, что и будет отмечено ниже. Нельсон, в действительности, не проник в намерения Наполеона. Это могло быть, как полагают некоторые, следствием недостатка прозорливости; но проще приписать это обычной невыгоде положения обороняющегося, не знающего, какой пункт избрал наступающий для нанесения первого удара. Найти ключ к положению – значит уже проявить достаточную прозорливость, а Нельсон правильно учел, что этим ключом был флот, а не какая-либо станция. В результате этого его образ действий дал поразительный пример того, как упорство и неутомимая энергия в преследовании поставленной цели могут исправить первую ошибку и разрушить глубоко продуманные планы противника. Его командование в Средиземном море было связано с множеством обязанностей и забот; но он ясно видел, что главной и важнейшей из них была забота о тулонском флоте, как о факторе, определявшем положение вещей в этом море и игравшем важную роль в любой морской комбинации императора. Вследствие этого внимание его было неизменно сосредоточено на упомянутом флоте в такой мере, что он называл его «мой флот» – выражение, которое несколько раздражало французских критиков. Этот простой и ясный взгляд на военное положение помог ему принять бесстрашное решение и взять на себя огромную ответственность, что выразилось в оставлении им вверенной ему станции для следования за «своим флотом». Решившись, таким образом, на преследование, неоспоримая мудрость которого не должна затмевать величия ума, его предпринявшего, он действовал столь энергично, что на обратном пути достиг Кадикса неделею раньше, чем Вильнев вошел в Ферроль, несмотря на неизбежные задержки, вызванные ложной информацией и неуверенностью относительно передвижения неприятеля. Та же неутомимая энергия помогла ему привести свои корабли из района Кадикса к Бресту вовремя для того, чтобы дать английскому флоту перевес над флотом Вильнева на случай, если последний стал бы упорствовать в своей попытке прийти туда. Английский флот, – при численности, значительно уступавшей соединенной численности флотов союзников, – был поставлен этим своевременным подкреплением из восьми кораблей в самое лучшее стратегическое положение, как это будет указано при рассмотрении аналогичных условий, возникших в ходе войны за независимость США. Силы англичан соединились в один флот в Бискайском заливе, расположившись между двумя дивизиями неприятеля, стоявшими в Бресте и в Ферроле и в отдельности уступавшими в силе упомянутому флоту, который поэтому смог бы по всей вероятности разбить любую из них прежде, чем другая пришла бы к ней на помощь. Таким положением дела Англия была обязана целесообразным действиям всех ее властей; но над всеми факторами, влиявшими на результат, развивается упорное преследование Нельсоном «своего флота», самостоятельно предпринятое им.