Ниал Фергюсон - Дом Ротшильдов. Мировые банкиры. 1849—1999

Наконец, следует упомянуть еще об одной традиционной области интереса Ротшильдов в Америке: Бразилии. В 1820-е гг. Бразилию называли «любимым коньком» Натана, но в течение двух десятилетий дела между Лондоном и Рио велись в ограниченном масштабе, отчасти из-за того, что постоянно меняющиеся правительства не обращались за помощью на лондонский рынок капитала. Ситуация изменилась в 1851 г., с началом войны с Аргентиной и Уругваем. Военные расходы вынудили Бразилию на следующий год разместить заем на 1,04 млн ф. ст. с помощью банка «Н. М. Ротшильд». Стремительный рост железнодорожной сети в стране также порождал новые финансовые потребности. За займом 1851 г. быстро последовали еще два государственных займа на нужды железных дорог 1858 г. (на 1,8 млн ф. ст. на строительство ветки «Баия и Сан-Франциско» и на 1,5 млн ф. ст.); далее последовал заем на 2 млн ф. ст. на нужды железнодорожной компании «Сан-Паулу» (1859) и еще один государственный заем на сумму около 1,4 млн ф. ст. Валютный кризис 1860 г. и резкое падение цен на бразильские облигации вызвали необходимость в реструктуризации прежних долгов. Новый заем 1863 г. на 3,8 млн ф. ст. использовался главным образом для конвертации предыдущих долгов, оставшихся с 1820-х и 1840-х гг. Однако война с Парагваем, начавшаяся в 1865 г., вновь прискорбно сказалась на состоянии бразильских финансов. Лишь после долгих переговоров с бразильским министром Морьерой Лайонел согласился разместить новый заем в размере около 7 млн ф. ст. Ближе к концу войны, в 1869–1870 гг., пошли разговоры еще об одном займе. Они стали началом исключительно моногамных финансовых отношений между правительством Бразилии и Лондонским домом, который в период 1852–1914 гг. эмитировал бразильских облигаций на сумму не менее 142 млн ф. ст.

Бразилия и Соединенные Штаты были районами деятельности Ротшильдов на протяжении десятилетий; по сравнению с ними Азия оставалась для них во многом терра инкогнита. Но и там Ротшильды начали экспансию в 1850-е гг. После «опиумных войн» 1839–1842 гг. (названных так из-за того, что их предлогом послужил запрет Китая на ввоз опиума из Индии, управлявшейся Великобританией) Великобритания аннексировала Гонконг и еще пять китайских «договорных портов», открытых для европейских торговых судов. Это ускорило процесс, по которому китайский чай и шелк обменивались на западное серебро и индийский опиум, и создало привлекательные новые возможности для британского бизнеса (одновременно подрывая власть таких китайских купцов, как У Пинчжэнь, которого один историк назвал «Ротшильдом Востока»). К 1853 г. Лондонский дом поддерживал регулярную переписку с торговой компанией «Крэмптонс, Хэнбери и К о» со штаб-квартирой в Шанхае, которой они регулярно посылали партии серебра из Мексики и Европы. Серебро, очевидно, заботило их больше всего, хотя банк интересовался также индийским опиумом, часть которого проникала на запад, в Константинополь. В конце 1850-х гг. Лондонский дом вел регулярную переписку с компанией из Калькутты «Шене, Килберн и К о». Таким образом, в Нью-Корте узнавали подробности таких тамошних кризисов, как, например, китайские восстания 1850-х гг. и восстание сипаев в Индии в 1857 г., в то время как предыдущие беспорядки проходили незамеченными. Впервые банк Ротшильдов начал принимать участие в коммерции Британской империи, в той области, какую он прежде оставлял другим. Таким образом, будет простительным преувеличением сказать, что «вся вселенная платила дань [Ротшильду]; он имел свои отделения в Китае, в Индии, даже в самых нецивилизованных странах». В этом заключалась большая разница между Ротшильдами и европоцентричными Перейрами.

Мощный поток серебра на Восток, который был характерной чертой мировой экономики середины XIX в., объясняет, почему открытие золота в Калифорнии и Австралии в 1840-е гг. вызвало такое волнение. Влияние этих открытий трудно переоценить. В 1846 г. во всем мире производили около 1,4 млн тройских унций золота, причем более половины его поступало из России. К 1855 г. общее производство выросло до 6,4 млн унций, и около половины прироста обеспечивали Северная Америка и Австралия. Как указывалось выше, Ротшильды стремились принять участие в калифорнийской «золотой лихорадке», послав Бенджамина Давидсона на север из Мексики. Интересовались они и австралийскими месторождениями. Как только в 1851 г. в Новом Южном Уэльсе и Виктории было обнаружено золото, Ротшильдов призывали «открыть там полномочное отделение вашего банкирского дома, который… заложит основы для самого большого и богатого учреждения в обоих полушариях». Этому совету не последовали буквально: как и в случае Шанхая или Калькутты, вначале сочли достаточным положиться на отдельную фирму-корреспондента в Мельбурне, хотя в данном случае фирму возглавляли Якоб Монтефиоре и его сын Лесли. Впрочем, родственные связи не гарантировали компетентности. Как будто подтверждая освященную временем неприязнь Майера Амшеля к зятьям, компания «Монтефиоре и К о» обанкротилась в 1855 г., оставшись должна Лондонскому дому значительную сумму, и пришлось срочно высылать на место Джеффри Каллена, агента Ротшильдов, который поспешил «тушить пожар».

Каллены работали на банк «Н. М. Ротшильд» со времен Ватерлоо, поэтому Джеффри Каллен неплохо представлял себе, что хотели его работодатели: еще до того, как он распутал дела Монтефиоре, он просил дать ему задания, связанные с ртутью и другими товарами повышенного спроса в колонии (в первую очередь он называл спиртное: пиво, виски или портвейн). «Если вы поручите мне такое задание, – писал он, сам того не зная, что невольно повторяет слова Натана, когда тот был молодым торговцем сукнами, – можете не сомневаться: я не пожалею сил, чтобы вести дела к вашему полному удовлетворению». В сентябре он просил «кредит на 5 или 10 тысяч ф. ст. с каждым почтовым судном» и, чтобы он мог лично посещать золотые месторождения, помощь «хорошего финансиста, поскольку здесь нет таких во всей колонии, даже главы правительства ужасно невежественны в своем деле, и меня неоднократно приглашали… в казначейство, чтобы я объяснил там какой-нибудь незначительный вопрос в денежных делах».

Если Каллен находился на периферии зарождающейся золотой и серебряной империи Ротшильдов, то в ее центре находились различные аффинажные предприятия и монетные дворы, которые семья приобретала в тот период. Джеймс уже в 1827 г. открыл в Париже аффинажный завод, переведя его в новое здание на набережной Вальми и учредив в 1838 г. коммандитное общество под управлением Мишеля Бенуа Пуаза. Примерно тогда же, в 1843 г., он учредил совместную компанию с Дириксом, главой Парижского монетного двора. Их отношения продлились до 1860 г. Открытия новых месторождений золота вели к огромному увеличению деятельности и на аффинажном заводе, и на монетном дворе. Выражаясь словами Джеймса, произошла «революция на денежном рынке». Таким образом, в 1849 г., когда Лайонел решил, что Лондонский дом примет участие в аффинаже золота, он следовал примеру своего дяди.