Аллан Кардек - Небо (рай) и ад. Божественная справедливость с точки зрения спиритуализма

Слово чистилище создает понятие об определенном месте и более естественно прилагается к земле, как к месту искупления, чем к беспредельному пространству, где витают страждущие духи; да и по существу своему земная жизнь есть настоящее искупление. Когда люди будут совершеннее, из их среды будут переходить в незримый мир только добрые духи; и, в свою очередь, духи, воплощаясь, будут вносить в человечество только усовершенствованные элементы, тогда земля перестанет быть миром искупления и люди не будут больше страдать от нищеты и лишений, как прямых последствий своих несовершенств. В настоящее время происходит уже это преобразование, которое возвысит землю в иерархии миров. (См. Евангелие в разъяснении спиритизма, гл. 3.)

10.Но почему же Христос не говорил о чистилище? Потому, что идеи этой не существовало тогда и не было слов для ее выражения. Христос пользовался словом ад как единственным, которое было в употреблении для обозначения всех будущих мук без различия. Если бы Он рядом с этим словом поставил слово, равнозначное по смыслу слову чистилище , то он не мог бы придать ему настоящего его смысла, не затронув тех вопросов, которые предназначались для будущего; это бы было еще и назначением двух отдельных мест для наказаний. Слово ад , подразумевающее идею о наказании, уже заключает в себе и идею о чистилище, которое есть только один из способов наказания. Будущее, долженствующее просветить людей насчет истинного значения наказаний, должно будет поставить и ад на его настоящее место.

Если Церковь по прошествии шести веков нашла нужным к словам Иисуса Христа прибавить и установить существование чистилища, значит, она думала, что Иисус Христос открыл не все.

Отчего бы не думать так и по поводу других постановлений?

1.Верование в вечность мук так быстро теряет почву, что не надо быть пророком, чтобы предсказать его близкий конец. Оно было опровергнуто такими вескими доводами, такими решительными аргументами, что казалось бы излишним заниматься этим вопросом и можно бы предоставить его самому себе. Но нельзя не сознаться, что, несмотря на свою несостоятельность, оно все-таки служит связующим звеном между противниками новых идей; они защищают его с наибольшим рвением потому, что это самое слабое место и они предчувствуют последствия его скорого падения. С такой точки зрения, вопрос этот заслуживает серьезного внимания.

2.Учение о вечности мучений, как и о материальном аде, имело смысл, пока страх наказаний сдерживал невежественность людей, для которых были бы недостаточны наказания нравственные и временные; они не могли бы понять справедливости постепенного возмездия так же, как не могли оценить оттенков добра, и зла или значения смягчающих либо увеличивающих вину обстоятельств.

3.Чем ближе стоит человек к первобытному состоянию, тем более он материален; моральные чувства развиваются у него позже всех. Потому и представление его о Боге и достоинствах Божиих самое смутное, не более совершенное, чем о будущей жизни. Они уподобляют Его собственной природе; для них он – неограниченный Властелин, тем более грозный, что Он невидим, как деспот, сидящий в своем дворце и никогда не показывающийся своим подданным. Он могуч своей материальной силой, а моральная не понятна для них. Они представляют Его себе вооруженным громом и молнией и сеющим на своем пути ужас и разорение, по примеру непобедимых воителей. Бог милосердный и кроткий не был бы по их понятиям Бог; это было бы слабое существо, не умеющее заставить себя слушать. Неукротимая месть, ужасные бесконечные наказания нисколько не противоречили их понятиям о Боге, и разум их вполне мирился с ними. Сами мстительные и жестокие по отношению к своим врагам, безжалостные к побежденным, они приписывали Богу, как высшему существу, еще более ужасные качества.

Для таких людей и религиозное верование должно было подходить к их грубой натуре. Религия духовная, полная любви и милосердия, не могла слиться с их дикими нравами и страстями. Не будем же осуждать Моисея за его драконовские законы, которые едва сдержали его непокорный народ, ни за то, что он рисовал Бога – мстителем; это было необходимо в то время, кроткое учение Христа не встретило бы тогда отголоска и было бы бессильно.

4.По мере того как дух развивался, туман материализма рассеивался, и люди стали более способными к пониманию духовного; но все это делалось постепенно. Когда явился Христос, Он уже мог возвестить Бога Милосердного говорить о Его Царствии не от мира сего и сказать людям: «Любите друг друга, будьте милостивы к ненавидящим вас», тогда как древние говорили: «Око за око и зуб за зуб».

Какие же это были люди, которые жили во времена Иисуса Христа? Были ли это вновь сотворенные и воплощенные души? Если это так, то Бог создавал в то время души более совершенные, чем во времена Моисея. Но в таком случае – что сталось с последними? Неужели они осуждены на вечные времена томиться в состоянии озверелости? Здравый смысл отвергает подобное предположение. Нет; это были все те же души, которые жили при Моисее, но в продолжение нескольких существований достигли развития, достаточного для понимания более возвышенного учения, и те же самые, которые теперь, еще более усовершенствовавшись, могут воспринять более полное учение.

5.Тем не менее, Иисус Христос не мог открыть всех тайн будущности своим современникам; Он Сам говорит: «Много еще Я мог бы сказать вам; но вы того не поймете, потому говорю вам притчами». Во всем, что касается нравственности, т. е. обязанностей человека к человеку, Он выражался очень определенно потому, что затрагивал чувствительные струны материальной жизни и знал, что будет понят; что же касается других вопросов, Он ограничился лишь тем, что посеял в аллегорической форме те ростки, которые должны были развиться позднее. Учение о будущих наказаниях и наградах относится к последней категории. В особенности по отношению к наказаниям. Он не мог сразу изменить укоренившиеся понятия. Он пришел наметить новые обязанности: милосердие и любовь к ближнему должны были заменить мстительность и ненависть; самоотвержение стать на место эгоизма. Этого уже было много, Христос не хотел ослаблять страха наказаний, чтобы не уронить чувства долга и обязанностей перед ближними. Он обещал добрым Царство Небесное; значит, оно не могло быть достоянием злых, куда же они должны были идти?

Нужен был какой-либо противовес, чтобы подействовать на умы, еще слишком низменные для понимания духовной жизни. Не надо забывать, что Христос обращался к народу, к менее просвещенной части общества, для которой нужны были образцы осязательные, а не абстрактные. Вот почему Он не входил в большие подробности по этому поводу; Ему нужно было только указать на наказание и награду – этого было достаточно в то время.