Дейвид Прайер - Первое послание к Коринфянам

Однако было бы наивным считать, что Павел пишет это послание лишь ради желания противопоставить христианскую проповедь и истину современной греческой и иудейской мудрости. Интеллектуальный климат эпохи (как научной среды, так и обыденной жизни) всегда многими непростыми путями проникает в христианскую церковь. Согласно Баррету, «не лживое превознесение миром своей мудрости и способностей заставило Павла написать Первое послание к Коринфянам, а такое же лживое восхваление церкви… где христиане гордились людьми и неправильно оценивали их дары. Они делали это лишь потому, что забыли главное: их существование как христиан зависит не от их заслуг, а от Божьего призвания и от знания того, что Евангелие – это весть о кресте» [33] Barrett, р. 59. .

Для того чтобы воссоздать «ум Христов», понадобится много времени, систематического и глубокого изучения Писания и постоянного просвещения Святым Духом. Этот процесс включает в себя как забвение мудрости мира, так и впитывание мудрости Божьей. Поэтому для современных христиан важно учитывать те аспекты, в которых наше мышление подвергается влиянию секулярных тенденций нашего времени, – так же, как Павел считал необходимым показать коринфской церкви всю пустоту и безумие современного ему мышления.

Раскрывая безумную пустоту мудрости мира, Павел вовсе не намеревался недооценивать ее значения и влияния. Особенность такой мудрости заключается в том, что она может лишить слово о кресте его силы (1:17). Такова мера ее угрозы благовестию и церкви. Следовательно, мы имеем дело не с чем-то второстепенным или поверхностным, а с хитрым врагом, поражающим наше благовестив в самое сердце. Если мы не сможем определить его и изолировать, наше благовестие станет ничтожным и пустым.

Павел вполне допускает, что такая мудрость может быть действенной. В ст. 17–21 он использует четыре фразы, объясняющие его точку зрения: такая мудрость «красноречива» («премудрость слова»,17), «разумна» (19), но так как это всего лишь слова (20), она совершенно ничего не дает, когда речь заходит об основных человеческих потребностях и желаниях (21).

Слово разумный (19) в действительности встречается в цитате из Книги Пророка Исаии (Ис. 29:14). Контекст этого отрывка описывает ситуацию, возникшую в жизни Иудейского царства в VIII в. до н. э. Люди думали, строили планы и действовали, совершенно не признавая реальности (не говоря уже об актуальности) трансцендентного Бога, способного серьезно повлиять на ситуацию здесь и сейчас. В своей разумности они полагались на чисто человеческую изобретательность и находчивость. Христиане, как и неверующие, порой в избытке обладают такой разумной мудростью.

Один из признаков чисто человеческой мудрости – стремление полагаться на красноречивое, с виду убедительное высказывание, полное многословия. Шведский режиссер Ингмар Бергман однажды заметил: «Если Бог умер, тогда христиане просто занимаются болтовней». Сам Иисус ясно предостерегал против религии, которая выражена ортодоксальным языком, но не приводит к изменению образа жизни (ср.: Мф. 7:21; Лк. 6:46). Павел знал цену убедительного аргумента: возвещая о Христе в Коринфе, он «говорил» в синагоге неделю за неделей и «убеждал Иудеев и Еллинов» (Деян. 18:4). Однако он не считал, что убедительная речь сама по себе может способствовать рождению веры в Иисуса и знанию о Боге, преображающем жизнь.

Энергичным христианским руководителям, наподобие Тимофея и Тита, Павел внушал мысль о тщетности и опасности бесконечных словопрений. Подробности обычаев, осуждаемых Павлом в его Пастырских посланиях, остаются неясными, но основной импульс очевиден: Павел ожидает преображения жизни, свидетельства веры, любви и святости. Он выступает против любого многословия, которое с виду полно религиозного содержания, но на самом деле оказывается «баснями», «родословиями бесконечными», «пустословием», «словопрением», «распрями», «глупыми состязаниями». Его совет можно выразить кратко: «Удаляйся (от них)» (ср.: 1 Тим. 1:3–7; 4:6,7; 2 Тим. 2:14 и дал.; Тит. 3:8-11).

Таким образом, как по содержанию, так и по форме мудрость мира создает угрозу для «слова о кресте». Павел, вероятно, не стремился к тому, чтобы отвергнуть все знание, мудрость и философию нехристианского мира (хотя в Первом послании к Коринфянам он таких чувств не выражает). Он, вероятно, признавал их заслуги в строго определенных и существенных рамках. Такая мудрость действительно может многое совершить, произвести впечатление на многих людей, оказать сильное воздействие и принести большую известность — однако она никогда не насытит голодную душу прощением и миром с Богом. Томас Элиот писал:

Все наше знание приближает нас к неведению,

Все наше неведение приближает нас к смерти,

Однако близость к смерти – это не близость к Богу.

Где наша жизнь, которую мы прожили? [34] Т. S. Eliot, lines 11–14 from 'Choruses from «The Rock»' (1934). The Complete Poems and Plays of T. S. Eliot (Faber and Faber, 1978), p. 147.

Существуют некоторые особенности и границы мирской мудрости. В этом отрывке (1:18 – 2:16) Павел раскрывает Божью мудрость в трех аспектах – слово о кресте (1:18–25), о путях Божьих (1:26–31) и о служении Духа (2:1—16). Вряд ли можно назвать случайностью тот факт, что они имеют троичную структуру: в гл. 2 учение Павла имеет явно выраженное тринитарное содержание.

1. Слово о кресте (1:18–25)

Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых – сила Божия. 19 Ибо написано: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну». 20 Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? 21 Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. 22 Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; 23 А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, 24 Для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость; 25 Потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков.

Важно отметить, что Павел акцентирует внимание на слове (18) и проповеди (21 и 23). Как бы он ни осуждал и ни отвергал человеческую мудрость, он страстно верит в разумную природу явленной Богом мудрости. Истина и Божье слово – не только Сам Иисус: Павел ясно пишет о возвещении Божьей мудрости «словами… изученными от Духа Святого» (2:13). Ни проповедь, ни восприятие этой вести не могут осуществляться одними лишь человеческими возможностями, однако тем самым мы не должны снимать с себя обязанности проповедовать Евангелие как богооткровенными словами, так и «изученными от Духа».

Мудрость Божья – в слове о кресте (18) [35] Вероятно, в этой фразе (logos tou staurou) сознательно обыгрывается слово logos, которое также встречается в ст. 17 («премудрость слова»), где букв, перевод – «мудрость слова (слов)» (sophia logou). . В параллельной фразе из 1:23 (мы проповедуем Христа распятого) подчеркивается содержание этой мудрости. Слово «крест» часто используется в довольно неопределенном смысле, без акцента на том факте, что на этой римской виселице был повешен конкретный Человек. Божья мудрость становится зримой в Мессии, повешенном на дереве. Для иудеев это соблазн (камень преткновения), вопиющее оскорбление их чувств (греч. skandalori) , так как «проклят… всякий повешенный на дереве» (Втор. 21:23; ср.: Гал. 3:13,14). Разве может всепобеждающий Мессия, Тот, Кому надлежит прийти, закончить Свои дни на дереве? Одно это доказывает, что Он – не Мессия. В этой вести нет никакой мудрости – полный абсурд. Однако Павел утверждает: «Мы проповедуем Христа, Помазанника, Мессию, распятого». Неверующим иудеям и грекам это может показаться полным абсурдом, безумием, глупостью, и это подчеркивает, что они – среди погибающих (18).