Фред Саберхаген - Планета Смерти

Шонберг находился в рубке один. Сейчас он перехватил управление у компьютера и вел корабль вручную, бросая стремительные взгляды то на один, то на другой телеэкран. Те, кто сидел в кают-компании, могли наблюдать за Шонбергом по пассажирскому экрану. Было совершенно ясно, что воздушного движения в атмосфере Охотника практически не существует и столкновения можно не опасаться.

Шонберг вел корабль над рекой, иногда спускаясь настолько низко, что приходилось лететь между стенами высокого каньона. Потом Шонберг отклонился от этого курса и принялся наращивать скорость. Внизу мелькали горные пики и впадины. Наконец на седловине перевала появился домик-шале, окруженный бревенчатыми постройками, – целый комплекс, обнесенный забором. Маневрировать на столь малой высоте дело непростое, но Шонберг без особых затруднений посадил корабль на бесплодную почву в пятидесяти метрах от частокола. Из сферического металлического корпуса выдвинулись толстые подпорки, способные выдержать вес корабля и заставить его стоять прямо. Затем последовало едва ощутимое движение стабилизаторов – пилот отключил двигатели. Для маневрирования в атмосфере корабль пользовался теми же бесшумными двигателями, что и в космосе, – хотя использовать их рядом с планетой можно было лишь с изрядной осторожностью, – и мог приземлиться на любую поверхность, способную выдержать его вес.

Очевидно, за их приземлением наблюдали. Едва посадка завершилась, как из-за частокола высыпали люди в одинаковых одеждах. Казалось, прибытие корабля было событием волнующим, но не более того. Импровизированный комитет по встрече, состоявший из шести-восьми человек, двигался к «Ориону», не выказывая ни малейшей растерянности.

Как только корабль застыл, утвердившись на подпорках, Шонберг выбрался из кресла и направился к главному люку. Он сразу же, безо всяких формальностей, широко распахнул люк, впуская воздух планеты, и нажал кнопку, чтобы выдвинуть трап. Шонберг, как и все прочие, находившиеся на борту «Ориона», перед отъездом прошел рутинный курс иммунологической обработки, а корабль был тщательно осмотрен личными медиками Шонберга – чтобы не занести болезнетворные микроорганизмы на планету, располагающую лишь примитивными медицинскими технологиями.

Местные жители стояли в нескольких метрах от корабля: женщины в длинных платьях и тяжелых фартуках и мужчины, одетые в основном в рабочие комбинезоны. У двоих в руках были примитивные орудия, предназначенные не то для рубки, не то для копания.

Вперед выступил улыбающийся молодой мужчина, одетый немного лучше остальных. Сапоги у него были грубоватые, но с красивой отделкой, а на поясе висел короткий меч в изукрашенных кожаных ножнах.

– Добро пожаловать. – Мужчина говорил на всеобщем языке. Непривычный для земного уха акцент затруднял понимание, но разобрать, что к чему, было можно. – Я вспомнил – вы мистер Шонберг.

– Да, это я. – Шонберг, улыбнувшись, сошел по трапу и пожал руку мужчины. – А вы – Кестанд, не так ли? Младший брат Микенаса, так?

– Совершенно верно. В прошлый охотничий сезон, когда вы приезжали сюда, я еще был совсем мальчишкой. Удивительно, что вы меня узнали.

– Чепуха. Как там Микенас?

– Отлично. Он сейчас ходит за скотом.

Разговор перешел на положение дел на ферме, или в поместье, или как там называлось то, чем не то владел, не то управлял отсутствующий Микенас. Суоми и другие пассажиры – все девушки были сейчас одеты исключительно благопристойно – покинули кают-компанию, но, повинуясь жесту Шонберга, остались внутри корабля, у люка, наслаждаясь свежим воздухом чужой планеты. Работники фермы тем временем так и продолжали стоять группкой в стороне. Они выглядели бодрыми и более-менее здоровыми, но вполне могли оказаться глухими и немыми. Вероятно, прошло полтора десятилетия с тех пор, как сюда поступали хоть какие-нибудь новости от великой межзвездной цивилизации, раскинувшейся в небе над ними. Они улыбались гостям, но говорил один лишь Кестанд, и даже он не выказывал ни малейшего намерения расспросить, как идут дела там, среди звезд.

Похоже, никакой церемонии представления не намечалось. Обстановка была какой-то таинственной, словно при встрече контрабандистов. На мгновение Суоми призадумался, но потом эта идея показалась ему смехотворной. Человек с таким богатством, как у Шонберга, не станет заниматься контрабандой лично, даже если и захочет нажиться на ней.

– Вы уже охотились? – спросил Кестанд.

– Нет. Я хотел сперва побывать здесь и выяснить, что изменилось в мире со времени моего последнего визита.

– Ну что ж… – Кестанд, не самый блестящий из слышанных Суоми ораторов, принялся развивать и углублять доклад о состоянии урожая, погоды и охоты. – Как вы понимаете, никакой настоящей северной охоты не было, и я до этого сезона не мог никуда выбираться. Возможно, как раз сейчас я и находился бы в пути, но Микенас оставил меня своим заместителем.

Шонберг терпеливо слушал. Суоми по отрывкам фраз понял, что Микенас и Шонберг во время прошлого охотничьего сезона летали на космическом корабле на север и знатно там поохотились. Внимание Суоми снова привлек меч Кестанда. Ножны подвешенного к поясу меча были кожаными, а рукоять напоминала пластиковую, но, вероятнее всего, была сделана из дерева или кости. Суоми пожалел, что так мало знает о примитивных материалах. Покопавшись в собственных воспоминаниях – не простиравшихся более чем на тридцать лет, – Суоми решил, что ни разу прежде не видел человека, носящего оружие не с символическими целями. Конечно, меч Кестанда мог быть всего лишь знаком власти. Но на вид он был не менее пригоден для дела, чем мотыга в руках одного из работников.

Разговор двух собеседников теперь свернул на правительственные и религиозные перемены со времени последнего северного сезона охоты. Суоми все это казалось темным лесом, но Шонберг, похоже, понимал, о чем идет речь.

– Значит, власть теперь перешла к горе Богов… – задумчиво произнес Шонберг и кивнул с таким видом, словно его подозрения подтвердились. – А будут ли они, как намеревались, проводить в этом сезоне турнир?

– Да, – Кестанд взглянул на солнце. – Он должен будет начаться через два-три дня. От нас туда отправился Бирам из Долгих Мостов, наш лучший боец.

– Ваш? – удивленно взглянул Шонберг. – А разве отсюда до Долгих Мостов не будет добрых две сотни километров?

– Понимаете, это же всемирный турнир. Каждый из шестидесяти четырех районов, от которых выставляется по бойцу, достаточно велик. – Кестанд с сожалением покачал головой. – Хотелось бы мне там побывать!

– Могу поспорить, что ты все равно туда пошел бы и даже предпочел бы турнир охоте, если бы Микенас не оставил тебя здесь присматривать за порядком в его отсутствие.