Фред Саберхаген - Брат Берсеркер

– Вы, молодой человек, приходите за своей курткой завтра, хорошо?

– Ладно.

Раненые на носилках все прибывали, здесь же деловито сновали санитары и медсестры, и наконец в приемнике стало так тесно, что Деррон счел за лучшее удалиться, кивнув девушке на прощание. Вместе с толпой медленно протолкался к выходу в коридор, потом выбрался из людского потока и пошел прочь. Деррон улыбался, чуть ли не смеялся – из-за медсестры и его куртки, будто это была самая веселая шутка в мире. Просто уже очень давно не случалось ничего такого, из-за чего стоило бы улыбаться.

Деррон все еще улыбался, когда прошел в рабочий комплекс Сектора Операций во Времени. В раздевалке дежурных наблюдателей у него была еще одна форменная куртка, в специальном шкафчике для одежды. На доске объявлений не появилось ничего нового. Деррон подумал, и далеко не в первый раз, о том, что неплохо бы подать рапорт о переводе на другую работу, где не пришлось бы высиживать по шесть часов в день на дежурстве, до предела напрягая нервы. Правда, похоже, что тех, кто не подавал рапорта, могут перевести на другое место точно так же, как и тех, кто подавал.

Собственно, еще до завтра может объявиться муж или возлюбленный этой девушки, позаботится о ней. Ну, конечно же, – девушка-то первый сорт! Что ж, может, это все-таки будет ее брат или, скажем, сестра.

Деррон прошел в офицерский спортзал и сыграл партию в ручной мяч со своим старым приятелем, Ченом Эймлингом, с которым они когда-то вместе учились. Сейчас Эймлинг был капитаном Отдела Исторических исследований. Эймлинг никогда не играл за просто так, и Деррон выиграл на этот раз бутылку слабенького синтетического алкогольного пойла, которое он терпеть не мог. Разговаривали в спортзале в основном о первой победе Сектора Операций во Времени. А когда кто-то упомянул о последней ракетной атаке, Деррон сказал только, что видел нескольких пострадавших.

После душа Деррон, Эймлинг и еще пара офицеров направились в один из баров в жилых уровнях. Этот бар почему-то нравился Чену Эймлингу больше других. Майора Лукаса, ведущего историка-психолога Сектора Операций во Времени, тоже затащили с собой, соблазнив психологическими и разными прочими достоинствами новых девочек из второразрядного местного кабачка под названием «Красная подвязка». Это была еще одна сторона жизни подземного города, которая цвела пышным цветом почти безо всякого вмешательства со стороны правительства.

Эймлинг на спор сразился с кем-то в дартс, в кости и поспорил даже на кое-что такое, чем обычно занимаются с девочками из «Красной подвязки». Деррон особенно не прислушивался к общей беседе, зато почти все время улыбался и отпускал шутливые замечания. Он принял одну порцию выпивки – не больше, чем всегда, – и немного расслабился, убаюканный гулом голосов.

Потом Деррон зашел в офицерскую столовую, здесь же неподалеку, и с аппетитом пообедал. Когда он наконец добрался до своей холостяцкой комнатушки, то на ходу скинул туфли, растянулся на диване и заснул прежде, чем голова успела коснуться подушки.

Среди ночи Деррон проснулся, расстелил постель, переоделся в пижаму и снова улегся спать. Но утром он все равно проснулся гораздо раньше, чем обычно, и притом чувствовал себя отдохнувшим. Маленькие часы на стенке показывали полседьмого утра по стандартному планетарному времени. Но в это утро вопросы планетарного времени волновали Деррона меньше всего. Он подумал, что времени в запасе еще довольно много и, прежде чем идти на дежурство, можно успеть заглянуть в госпиталь.

Перебросив куртку через руку, Деррон прошел по коридорам, следуя указаниям дежурной медсестры, и увидел ту самую девушку. Девушка уютно устроилась в кресле в комнате отдыха для пациентов клиники. В этот ранний час, кроме нее, здесь никого не было. Девушка вдумчиво и сосредоточенно смотрела телевизор, который передавал сообщения по «ура-патриотическому» каналу – так первый правительственный телеканал обычно называли в народе. Было даже забавно видеть, с каким вниманием девушка выслушивала все, что говорил комментатор. Сегодня на ней было новое простенькое платье из ситца и больничные тапочки.

Услышав шаги, девушка быстро повернула голову, потом, узнав Деррона, приветливо улыбнулась и встала с кресла.

– А, это вы! Как приятно хоть кого-то узнавать, вы не представляете!

Деррон пожал протянутую руку.

– Знаете, когда тебя узнают, это тоже очень приятно. Вы выглядите гораздо лучше.

Девушка поблагодарила Деррона за помощь, тот стал возражать, говоря, что ничего особенного для нее не сделал. Девушка отключила звук телевизора, и они присели на диван, чтобы поговорить. Деррон представился.

Девушка в растерянности улыбнулась.

– Как бы мне хотелось назвать свое имя!

– Я знаю… Поговорил с медсестрой. Врачи считают, что у вас стойкая потеря памяти, но в остальном все более-менее в порядке.

– Да, я чувствую себя неплохо, если не обращать внимания на эту маленькую подробность. И у меня теперь есть новое имя – Лиза Грей. В больнице никак нельзя обойтись без регистрации, вот меня и записали под этим именем – оно стояло следующим в специальном списке, который у них есть для таких случаев. Знаете, оказывается, в эти дни с верхних уровней доставляют не так уж мало людей с потерей памяти, и всем им надо давать новые имена. Медсестра сказала, что во время эвакуации потерялось так много всяких документов – регистрационные записи, каталоги с отпечатками пальцев и всякие такие штуки.

– Лиза – чудесное имя. По-моему, оно вам подходит.

– Спасибо. – Голос девушки звучал почти беззаботно.

Деррон заметил:

– Знаете, я слышал, что потеря памяти наступает, если человек попадает в место, через которое прошла ракета, – в этакое завихрение волны вероятностного пространства, как раз перед тем, как материальный объект выйдет оттуда в реальность. Получается точно так же, как когда человека относит в очень далекое прошлое. Память стирается, будто ластиком прошлись по карандашному рисунку.

Девушка кивнула:

– Да, врачи считают, что именно это со мной вчера и случилось. Они сказали, что я скорее всего была в группе людей, которых как раз эвакуировали с верхних уровней, когда взорвалась эта ракета. И если даже со мной был кто-нибудь из родственников, их, наверное, разорвало на куски взрывом вместе со всеми документами и записями. Никто не приходил, не спрашивал обо мне.

Такие случаи происходили на Сеголе чуть ли не каждый день, но на этот раз Деррону стало как-то не по себе. И он поспешил переменить тему разговора.

– А вы уже завтракали?

– Да. Здесь, прямо в комнате, есть такой автомат, вы можете себе что-нибудь заказать. Может, я тоже выпью немного сока.