Виктор Милан - Козырные тузы

– Я позвоню, – сказала она.

Он провожал такси глазами, пока машина не скрылась за углом.

В семь утра следующего дня его разбудили полицейские.

– У нас в морге мертвый подросток, – сообщил первый. – Кто-то переломал ему шею. Неделю назад в парке у Клойстерс. Вам что-нибудь об этом известно?

Фортунато покачал головой. Он стоял у двери, рукой придерживая халат на груди. Если они войдут, то увидят и пентаграмму, начерченную на полу, и человеческий череп на книжной полке, и рассыпанные на кофейном столике самокрутки с марихуаной.

– Его дружки говорят, что видели вас там, – заметил второй.

Фортунато взглянул ему в глаза.

– Меня там не было, – произнес он. – Вам очень хочется в это поверить.

Второй полицейский кивнул, а первый потянулся к пистолету.

– Не нужно, – сказал Фортунато. Первый полицейский не успел вовремя отвести глаза. – Вы тоже в это верите. Меня там не было. Я чист.

– Чист, – повторил первый полицейский.

– А теперь уходите, – велел Фортунато, и они ушли.

Он уселся на кушетку; руки у него тряслись. Полицейские вернутся. Или скорее пришлют кого-нибудь из джокертаунского отдела – того, против кого его способности будут бессильны.

Ну вот, теперь он больше не уснет. Все равно его сны наводняли страшные чудовища размером с Луну – они шевелили щупальцами, заслоняя небо, проглатывали город.

Фортунато вдруг понял, что в квартире никого нет. Он уже и не помнил, когда в последний раз проводил ночь в одиночестве. Его рука сама потянулась к телефонной трубке – позвонить Каролине. Это был просто рефлекс, и он подавил его. Ему хотелось быть с Эйлин.

Два дня спустя она позвонила снова. За эти два дня он дважды побывал в ее музее на Лонг-Айленде – в своем астральном виде. Он реял по комнате, незримый для нее, и наблюдал. Он побывал бы там еще не раз и задержался бы подольше, но это доставляло ему слишком большое удовольствие.

– Это Эйлин, – сказала она. – Они хотят посвятить меня.

Была половина четвертого. Каролина отправилась в Берлиц на занятия по японскому языку. В последнее время он видел ее не слишком часто.

– Ты все-таки вернулась туда.

– Я не могла иначе. Мы уже зашли слишком далеко.

– И когда же?

– Сегодня вечером. Мне велено подойти к одиннадцати. К той старой церкви в Джокертауне.

– Можно мне с тобой встретиться?

– Наверное. Я могу прийти, если хочешь.

– Пожалуйста. Только поскорее.

Фортунато сел у окна и смотрел в него, пока не показалась ее машина. Он открыл входную дверь и вышел встречать Эйлин на площадку. Женщина вошла в квартиру первой и обернулась. Фортунато не знал, чего от нее ожидать. Он закрыл дверь, и она протянула к нему обе руки. Он обнял ее, поцеловал – снова и снова. Нежные руки обвились вокруг его шеи и сцепились в замок.

– Я хочу тебя, – сказал он.

– И я тебя.

– Пойдем в спальню.

– Мне очень этого хочется. Но я не могу. Это… дурацкая затея. Я долго об этом думала. Я не могу вот так просто запрыгнуть к тебе в постель и проделывать всякие замысловатые тантрические штучки. Это не то, чего я хочу. Господи, да ты ведь даже кончить не можешь!

Он погрузил пальцы в ее волосы.

– Ну ладно. – Он еще какое-то время прижимал ее к себе, потом отпустил. – Что-нибудь выпить?

– Чашку кофе, если можно.

Он поставил чайник на плиту, бросил в кофемолку пригоршню кофейных зерен и принялся их молоть, глядя на нее поверх барной стойки.

– Никак не пойму, почему я ничего не могу выудить из сознания этих людей.

– Ты не считаешь, что я все выдумываю?

– Я почувствовал бы, если бы ты меня обманывала.

Эйлин тряхнула головой.

– С тобой не соскучишься.

– Есть вещи поважнее надуманных условностей.

Вода вскипела. Фортунато приготовил кофе и разлил его по чашкам.

– Если они – такая серьезная организация, как ты считаешь, то они просто обязаны иметь среди своих членов тузов. Таких, которые могут устанавливать блоки – блоки против других людей, обладающих ментальными силами.

– Надо полагать.

Она отпила из своей чашки.

– Сегодня днем я встречалась с Бэлзамом. Мы все собрались в книжной лавке.

– Как он выглядит?

– Довольно приятный. Похож на банкира или кого-то в этом роде. Костюм-тройка, очки. Но загорелый, как будто по выходным регулярно играет в теннис.

– И что он сказал?

– Они наконец-то произнесли вслух слово «масон». Такое впечатление, что это была последняя проверка – не насторожусь ли я. Потом Бэлзам преподал мне урок истории. О том, что шотландские и йоркские масоны были всего лишь ветвью спекулятивных масонов и что они ведут свою историю лишь с восемнадцатого столетия.

Фортунато кивнул.

– Это действительно так.

– Потом он принялся рассказывать о Соломоне, о том, что архитектор его храма на самом деле был египтянином. Что масонство пошло от Соломона, а все прочие обряды давно утратили свое исконное значение. Как ты и предполагал.

– Сегодня вечером мне придется пойти с тобой.

– Ничего не выйдет. Даже если ты переоденешься, они узнают тебя.

– Я могу послать свое астральное тело, которое все увидит и услышит.

– А если еще кто-то будет там в своем астральном теле, ты его увидишь?

– Ну конечно.

– И что тогда? Это же страшный риск, разве не так?

– Ну да, риск.

– Мне придется пойти одной. Другого выхода нет.

– Разве только…

– Разве только – что?

– Разве только я буду внутри тебя, – закончил он.

– О чем ты?

– Сила сосредоточена в моей сперме. Если она будет внутри тебя…

– Нечего сказать, хороший предлог затащить женщину в постель… – Она вгляделась в его лицо. – Ты что, серьезно?

– Тебе нельзя туда одной. Не только из-за опасности. Ты не сможешь прочитать их мысли. А я смогу.

– Даже если ты будешь всего лишь… пассажиром?

Фортунато кивнул.

– Господи, – проговорила она. – Нам… нам не стоит этого делать. У меня ко всему прочему еще и месячные.

– Тем лучше.

Она стиснула его запястье и прижала его к груди.

– Я дала себе слово, что если когда-нибудь окажусь в постели с мужчиной еще раз, то это должно быть романтично. Свечи там, цветы и все такое прочее. И посмотрите на меня!

Фортунато опустился перед ней на колени и осторожно отвел ее руки в сторону.

– Эйлин, – сказал он. – Я люблю тебя.

– Тебе легко говорить. Нет, я верю, что тебе действительно так кажется, но могу поклясться, ты всем это говоришь. А я говорила эти слова всего двум мужчинам в своей жизни, и один из них был мой отец.

– Я говорю не о твоих чувствах. И не о вечности. Я говорю о себе и о том, что я чувствую сейчас. И я люблю тебя.

Он поднял ее на руки и понес в спальню.

Там было холодно, Эйлин застучала зубами. Фортунато зажег газовый камин и сел рядом с ней на постели. Она взяла его правую руку в ладони и поднесла к губам. Он поцеловал ее и почувствовал, что женщина отвечает ему – словно бы против воли. Он разделся, натянул на них обоих одеяло и принялся расстегивать ее блузку. Грудь у нее была большая и упругая, соски затвердели под его поцелуями.