Бернар Вербер - Танатонавты

Мне было восемнадцать, когда я решил, что стану врачом. Я поступил в институт и – как знать, было ли это случайностью? – выбрал анестезию и реанимацию.

Я попал в святая святых храма. Я отвечал за людей, желавших выжить. Не буду отрицать, что еще я хотел оказаться поближе к юным жрицам, которые, говорят, ничего не носят под белыми халатами. Но скоро я убедился, что это миф. Медсестры часто носили маечки.

Мне было тридцать два, когда Рауль без предупреждения снова ворвался в мою жизнь. Он позвонил и назначил встречу – разумеется, на кладбище Пер-Лашез.

Он оказался еще выше и худее, чем я его помнил. Он вернулся в Париж. Я был очень польщен, что после столь долгих лет отсутствия он первым делом вспомнил обо мне.

У него хватило такта не заговорить о смерти в первую же минуту. Мы оба выросли и уже не хохотали надо всем подряд. Игры в слова и каламбуры остались в прошлом.

Рауль стал профессором и работал в Национальном центре научных исследований. Он начал почему-то вспоминать своих подруг. Женщины появлялись в его жизни ненадолго. Они не понимали Рауля. Считали его странным. Он ругался:

– Почему самые красивые всегда самые тупые?

– Знакомился бы тогда с уродинами! – ответил я.

Раньше мы бы смеялись как ненормальные, но детство уже прошло. Он слабо улыбнулся.

– Ну а тебе, Мишель, везет?

– Да не то чтобы…

Он треснул меня по спине.

– Слишком застенчивый, да?

– Слишком романтичный, пожалуй. Иногда мне кажется, что где-то есть очаровательная принцесса и она ждет меня. Только меня.

– Веришь в Спящую красавицу? Но если вдруг повезет с какой-нибудь девчонкой, ты обманешь свою принцессу.

– Вот-вот. Это я и чувствую всякий раз.

Паучьи руки Рауля порхали вокруг меня, словно создавали защитное поле. Как мог я так долго жить вдали от него и его сумасшествия?

– Э-эх… – вздохнул он. – Наивный ты романтик, Мишель. Этот мир слишком груб для мечтателей вроде тебя. Тебе надо вооружиться для борьбы.

Вспомнили мы и нашу стычку с сатанистами. Потом Рауль рассказал мне о своих исследованиях. Он занимался анабиозом сурков. Сурки, как и многие другие животные, замедляя частоту сокращения сердца на 90 %, способны в течение трех месяцев не дышать и обходиться без еды и сна. Рауль проникал все глубже в загадочную природу этого явления. Изучая сон, он хотел приблизиться к границам смерти.

Чтобы вызвать еще более глубокий искусственный анабиоз у сурков, достаточно было погрузить их в ванну, охлажденную до нуля градусов. Температура тела животных падала очень быстро, частота сердечных сокращений снижалась до полной остановки, но животные не умирали. И через полчаса их можно было оживить, просто растирая.

Я подозревал, что мой друг называет анабиозом то, что мы, медики, называем комой. И все же его эксперименты увенчались успехом, а на международных конференциях кое-кто назвал его «реаниматором мороженых сурков».

Не откладывая в долгий ящик я спросил, не нашел ли он еще каких-нибудь древних текстов о загробном мире. Рауль тут же оживился. Он и не надеялся, что я так скоро перейду к интересовавшей его теме.

– Греки! – жадно воскликнул он. – Древние греки верили, что Вселенная круглая и концентричная. Каждый мир содержит в себе мир поменьше, потом еще меньше и еще, как круги на мишенях для стрельбы. В самом центре находится греческий мир, где живут люди.

Рауля понесло.

– Там, в самом центре, – греки. Это первый мир. Его окружает мир варваров, второй по счету, а его, в свою очередь, объемлет третий мир, мир чудовищ, в котором живут и жуткие твари из Terra Borealis [8] Северная земля. .

Я подсчитал:

– Люди, варвары, чудовища – всего три мира, так?

– Нет, не так, – живо поправил меня Рауль, – намного больше. За миром чудовищ начинается море. Там находится остров Вечного Счастья, рай, где обитают бессмертные. Есть там и остров Снов, который пересекает река. Вместо воды в ней течет ночная тьма, и вся она покрыта цветами лотоса. Посреди острова стоит город с четырьмя воротами. Через одну пару ворот проходят кошмары, а другая распахивается для приятных сновидений. Гипнос, бог сна, управляет всеми четырьмя.

– Ну да!

– За морем, – продолжал Рауль, – есть еще одна земля. Это побережье Континента Мертвых. Деревья там родят только сухие плоды. Именно на эту землю, словно суда на мель, выбрасывает всех и вся, и именно там все завершается.

Стояла тишина, в которой передо мной проплывали видения рая и ада. Тут Рауль вдруг начал расспрашивать о моей работе. Он хотел знать, какие я, анестезиолог-реаниматор, использую препараты. Может быть, это пригодится ему в экспериментах с сурками.

А. Виды комы

По словам моего друга, доктора Мишеля Пэнсона, в настоящее время признано существование трех видов комы:

1) Псевдокома. Сознание отсутствует, но пациент реагирует на внешние раздражители. Может продолжаться от тридцати секунд до трех часов.

2) Пациент не реагирует на внешние раздражители, например щипки или уколы. Может продолжаться до одной недели.

3) Глубокая кома. Прекращение всех видов деятельности. Начало разрушения головного мозга. Судороги верхних конечностей. Сердечные сокращения становятся нерегулярными (дефибрилляция). Согласно Мишелю, выход из этой комы невозможен.

Б. Внешние симптомы

1) Мидриаз (полное расширение зрачка).

2) Паралич.

3) Искривление рта.

В. Как вывести пациента из комы

Методы, используемые Мишелем:

1) Массаж сердца.

2) Восстановление проходимости верхних дыхательных путей.

3) Электрошок силой от 200 до 300 джоулей.

4) Инъекции адреналина в сердечную мышцу.

Г. Как вызвать кому

Препараты, используемые Мишелем:

1) Физиологический раствор.

2) Тиопентал (предотвращает возбуждение при выходе из комы), пропофол (быстрое засыпание, пробуждение без негативных последствий).

3) Дроперидол (менее сильный эффект, транзиторная аналгезия, головокружение после пробуждения длительностью до часа, риск прекращения кардиореспираторной активности). Дозировка согласно весу пациента.

4) Хлорид калия (провоцирует кардиальные нарушения и фибрилляцию желудочков).

Д. Частота сердечных сокращений у человека

Норма: от 65 до 80 ударов в минуту,

самая низкая: 40 ударов в минуту.

Некоторые йоги добивались 38 ударов в минуту, но это, скорее, исключительные случаи.

Абсолютный минимум: менее 40 ударов в минуту, наблюдается снижение скорости расхода церебральной жидкости, риск наступления обморока (кратковременная потеря сознания на срок не более двух минут). Как правило, субъект ничего не помнит о случившемся.